Все больше компаний на российском рынке изъявляет желание выпускать цифровые финансовые активы (ЦФА), что создает необходимость в особой системе государственного регулирования операций в цифровой среде. О том, зачем нужен закон «О цифровых финансовых активах», как он сочетается с идеей распределенного реестра и какие дополнения к нему ждать в ближайшем будущем, нам рассказала основатель и управляющий партнер Findustrial Consulting Group, член Экспертного совета при Координационном совете РСПП по вопросам цифровизации Алевтина Камелькова.
— В 2021 году вступил в силу закон «О цифровых финансовых активах». Как бы вы оценили его значимость для экономики?
— К моменту вступления в силу закона «О цифровых финансовых активах» в 2021 году на финансовом рынке уже была определенная заинтересованность в большей цифровизации, а представители крупного бизнеса активно рассматривали для себя перспективы выпуска «регулируемого стейблкоина» на регулируемой инфраструктуре. С появлением первых лицензируемых регулятором компаний, которые имеют право выпускать и обращать ЦФА, интерес к этой теме в бизнес-кругах стал более конкретизирован. А в связи с событиями последнего месяца ожидания, связанные с этим законом, еще более актуализировались, ведь вопрос снижения издержек на привлечение финансирования сейчас весьма актуален. Крупные компании, заинтересованные в подобном финансовом инструменте и в такого рода инфраструктуре, стали первопроходцами в подаче ходатайств о включении в реестр операторов информационных систем Банка России. В целом тенденция большей цифровизации финансового сектора в России и мире стремительно развивается, появляется множество финтех-компаний, предлагающих инновационные решения, в том числе и в сфере привлечения капитала.
Появлению части таких финтех-компаний финансовый мир обязан технологии распределенных реестров, которая в свое время спровоцировала бурный рост случаев привлечения финансирования посредством выпуска и размещения так называемых токенов. Появление в России закона «О цифровых финансовых активах» было призвано урегулировать рынок привлечения капитала с использованием возможностей распределенных реестров, а также определить правовой статус размещаемых инструментов и требования к инфраструктуре, где происходит их размещение и оборот. В зависимости от прав, которые предоставляет своему обладателю цифровой финансовый актив, такие активы по своей сути могут быть близки к существующим инструментам финансового рынка, например облигациям, структурным или производным финансовым инструментам.
Хотя российскую правовую систему часто критикуют за то, что она порой отстает от общемировых практик, в сфере цифровых финансовых активов мы были первыми, кто отважился вывести на законодательный уровень регулирование инструментов, выпущенных с использованием технологии распределенных реестров. В России отрегулировали их оборот, объяснив, где, кем и как они должны выпускаться и как российские инвесторы должны их покупать.
Мы это оцениваем как довольно позитивный шаг. При этом соответствующие регуляторы, как Банк России, так и Минфин и ФНС по своей части, вполне открыты к конструктивному диалогу с бизнесом, заинтересованным в этом рынке. Регуляторы прислушиваются к потребностям компаний и проводят масштабную работу над подзаконными нормативными актами, чтобы обеспечить воплощение и исполнение положений принятого законодательства. Все это дает основания полагать, что, возможно, мы скоро увидим достойный и довольно успешный старт альтернативного сегмента финансового рынка, появление новых интересных инструментов и конкуренции за внимание инвесторов, оздоравливающей финансовый рынок.
— Что же изменилось в отношении закона за последний месяц?
— Российский финансовый рынок подвергся довольно серьезным испытаниям, можно сказать, экзистенциального характера. В этой ситуации оказались крайне важны такие факторы, как снижение издержек на привлечение финансирования субъектами хозяйствования, факторы транспарентности и прослеживаемости транзакций. Все это возможно обеспечить с помощью технологии распределенных реестров. Существует понимание, что цифровизация финансов в текущей ситуации имеет большой потенциал и будет востребована. Бизнесом уже планируется к выпуску ряд цифровых продуктов инновационного характера, которые помогут переструктурировать рынок, например, торгового финансирования, финансирования строительства, мотивации персонала. Возможностями ЦФА смогут воспользоваться субъекты малого и среднего бизнеса, финансовый прессинг на которые в нынешней ситуации может оказаться чрезмерным. Например, использование возможностей цифровых активов в торговом финансировании потенциально снижает издержки, повышает управляемость кредиторской задолженностью, дает другие бонусы, которые в классическом факторинге сложно реализуются. ЦФА могут быть использованы чуть ли не во всех сферах экономики: от торговли металлами до финансирования строительства и сервисных отраслей. У данного рынка большие перспективы, и к середине этого года мы ожидаем появления первых продуктов и повышения практического интереса к данному сегменту рынка как у крупного бизнеса, так и у СМП.
— Какие основные методы госрегулирования приняты в законе «О цифровых финансовых активах» и насколько они эффективны?
— Регулирование этой отрасли происходит у нас через главного регулятора — Центральный банк РФ, который оценивает инфраструктуру для выпуска и обращения цифровых прав на предмет соответствия требованиям законодательства. Инфраструктура — это оператор информационной системы либо оператор обмена, которые обеспечивают выпуск инструмента эмитентом, последующее заключение инвесторами сделок с этим инструментом и его погашение. Соответственно, регулятор определяет, насколько эти субъекты соответствуют требованиям, закрепленным в законе, в результате чего выдает разрешение, включать участников в соответствующий реестр или нет. Таким образом, инфраструктура выпуска-обмена ЦФА, во-первых, регулируема, во-вторых, поднадзорна Центробанку, и, в-третьих, в силу особенности технологии в ней можно отследить каждую транзакцию в каждый конкретный момент времени, причем данную информацию невозможно изменить в одностороннем порядке.
— Не противоречит ли идея регулирования Центробанком принципу блокчейн-системы, в которой контроль должен осуществляться без центрального узла?
— Системы распределенного реестра — это прежде всего IT-инфраструктура, и со времен изобретения «биткоин-блокчейна» в 2011 году она развивалась преимущественно IT-специалистами. Так происходило до появления в ней большого количества участников, нацеленных на получение сверхприбылей, зачастую в ущерб действующей в той или иной юрисдикции регуляторике.
Так распределенные реестры попали в поле зрения всех мировых регуляторов, и переломный момент внимания к ним пришелся на 2016 год. На сегодняшний день во всем мире уже сложилось понимание, что использование технологии распределенных реестров при осуществлении финансовых операций не освобождает участников данных операций от необходимости следовать нормам права. Ни в одной юрисдикции мира ни с точки зрения инфраструктуры, ни с точки зрения инструмента регулятор уже не стоит в стороне. И в США, и в Европе, и в Азии последовательно вводится регулирование в данной сфере. То есть, если в такой инфраструктуре выпускается что-то очень похожее на ценную бумагу, то в большинстве юрисдикций оно должно регулироваться по аналогии с ценной бумагой. Российский подход несколько отличается: в России цифровые права (включают как цифровые финансовые активы, так и утилитарные цифровые права) были определены как отдельный объект гражданских прав, который регулируется специальными законами. Так или иначе, ожидается, что в ближайшем будущем «нерегулируемый» крипторынок, будучи финансовым рынком по своей экономической сути, будет так или иначе урегулирован властями по всему миру.
— Как вы считаете, есть ли необходимость доработать какие-то положения закона «О цифровых финансовых активах»? Если да, то какие?
— В целом мы оцениваем закон «О цифровых финансовых активах» как рабочий документ. В нем есть, однако, место ряду практических дополнений, которые позволят бизнесу начать деятельность в данной сфере. Прежде всего, это возможность использовать конструкцию номинального счета при работе операторов информационной системы и обмена, что обеспечит принцип DVP (delivery versus payment) при реализации смарт-контракта. На классических финансовых рынках принцип DVP предусматривает, что оплата ценных бумаг покупателем должна быть произведена одновременно с получением ценной бумаги. При использовании технологии распределенных реестров DVP является неотъемлемой ее частью в силу того, что исполнение платежа запрограммировано в коде цифрового актива и происходит автоматически.
Насколько мы понимаем, уже в весеннюю сессию могут быть приняты соответствующие изменения в закон. На сегодня закон позволяет проводить расчеты по смарт-контрактам через банк, что искажает и противоречит самой логике смарт-контрактов и распределенных реестров, в которых обмен товара на деньги должен происходить автоматически. Еще однозначно будут уточнения, определяющие правила взаимодействия оператора обмена и оператора информационной системы. Можно сказать, что по многим направлениям в процессе расширения данного сегмента финансового рынка появятся различные НПА, уточняющие либо конкретизирующие положения закона.
— Насколько можно считать проработанным вопрос налогообложения цифровых финансовых активов? Нужно ли уже сейчас что-то менять в системе?
— В этой сфере соответствующими регулирующими органами совместно с представителями бизнеса под эгидой РСПП [с позицией президента РСПП Александра Шохина и главы компании «Интеррос» Владимира Потанина можно ознакомиться в репортаже InScience.News] проделана большая работа, разработаны поправки в налоговый кодекс, которые позволят обеспечить недискриминационный характер налогообложения ЦФА, что, как мы считаем, позволит рынку цифровых прав показать первые позитивные результаты. На данный момент (без указанных поправок) цифровые финансовые активы оказываются в менее выгодном положении по сравнению с классическими инструментами финансового рынка. Так, например, средства, полученные от размещения цифровых финансовых активов, облагаются НДС. Такая ситуация, безусловно, требует коррекции.
— Совсем недавно Министерство экономического развития России поддержало легализацию криптовалют, хотя ранее Центральный банк предлагал значительно ограничить их оборот. Связаны ли такие кардинальные перемены с введением санкций по отношению к России и к чему они могут привести?
— Нельзя однозначно сказать, что подобные кардинальные перемены связаны с введением санкций. История с легализацией криптовалюты в Российской Федерации на законодательном уровне обсуждается с 2016 года. На самом деле Центробанк всегда был последователен в своей позиции, отстаивая ограничение обращения криптовалют в РФ из-за опасений, что ее оборот — а точнее, потенциальное использование в качестве средства платежа — будет существенным образом влиять на показатели инфляции. Допуск криптовалюты в обращение создает возможность обменивать российские рубли на криптовалюту, которая, как правило, ничем не обеспечена. Соответственно, Центробанк это всегда смущало. В текущей ситуации позиция регулятора не слишком изменилась, и аргументы не в пользу легализации криптовалюты выдвигаются довольно активно. На сегодняшний день вполне очевидно, что ни бесконтрольного допуска криптовалюты на рынок, ни разрешения использовать криптовалюту при осуществлении расчетов со стороны регулятора не будет. Не думаю, что санкционное давление способно как-то изменить этот вывод, тем более что контроль инфляционных факторов сейчас актуален как никогда. Вместе с тем, вероятно, имеет смысл рассмотреть возможность предоставить право людям, которые заинтересованы в такого рода инвестициях, использовать криптовалюту в качестве средства накопления. Хотя, конечно, данный объект и отличается высокой волатильностью, так как это актив, цена на который полностью зависит от соотношения спрос — предложение. Также, вероятно, имеет смысл законодательно определить майнинговую деятельность. В первую очередь для того, чтобы обеспечить возможность бизнесу, который такую деятельность ведет, правомерно платить налоги с прибыли, полученной в результате такой деятельности. К тому же, исходя из структуры энергопотребления и процента «чистой» энергетики (например, ГЭС), ресурсы которой зачастую используются при майнинге в РФ, такая деятельность в РФ имеет значительно меньшее негативное влияние на экологические показатели, чем, скажем, в том же Китае, где для майнинга в основном используется энергия, получаемая в результате сжигания угля.
— В чем в этом плане отличие цифровых финансовых активов от криптовалют, считаются ли они безопаснее с точки зрения регулирования? Если да, то за счет чего?
— Я бы сказала, что ЦФА и криптовалюты отличаются по сути. Единственное, что роднит эти два понятия, — это то, что они оба существуют благодаря технологии распределенного реестра. Хотя термин «криптовалюта» практически не определен, но, исходя из сложившейся традиции употребления этого слова, он обозначает выпущенные в нерегулируемых источниках токены, которые в основном используются как средство расчетов. Фактически они имеют ценность только потому, что многие в этой системе хотят их купить, и на основании спроса формируется цена. То есть это в высшей степени спекулятивный актив. ЦФА — это регулируемый в Российской Федерации актив, то есть особый вид финансового инструмента, который выпущен эмитентом на инфраструктуре законодательно регулируемого в РФ субъекта — оператора информационной системы. В цифровом финансовом активе могут быть закреплены различные права его обладателя. Так, например, это может быть право требовать выплаты определенной суммы в установленный срок (сходство с облигацией), права по ценным бумагам (цифровые акции в виде ЦФА) или выплатить сумму, равную стоимости определенного количества товара (ценных металлов, например). Цифровые права являются объектом гражданских прав в РФ, а отношения инвесторов, эмитентов и оператора информационной платформы, связанные с выпуском, обращением и погашением ЦФА, регулируются законодательством РФ. Таким образом, Российская Федерация гарантирует применение всех средств правовой защиты, доступных в рамках российского права, при осуществлении деятельности с цифровыми активами, что делает уровень риска при работе с ЦФА прогнозируемым и управляемым, а также в значительной степени сопоставимым с рисками при приобретении классических инструментов финансового рынка.
— Соответственно, для криптовалют и ЦФА необходимы разные системы и документы, которые будут регламентировать их использование?
— Да, сейчас выпуск и обращение криптовалюты (Bitcoin, Ethereum) в принципе не регламентируется в большинстве юрисдикций. Использование средств правовой защиты своих интересов обладателями данных активов в большинстве юрисдикций находится скорее в неясной зоне и разнится от страны к стране. Однако многие регуляторы по всему миру планируют с этой ситуацией работать, ее корректировать, найти баланс между стремлением регулировать и желанием дать рынку, основанному на новой технологии, определить свою модель без чрезмерного давления регуляторики. Вместе с тем последние новости от финансовых регуляторов США и ЕС говорят о возросшем регуляторном внимании к отрасли. В отношении же цифровых финансовых активов, как мы видим, складывается на данный момент абсолютно обратная ситуация: отрасль, регулируемая на моменте ее становления, имеет все шансы показать позитивные результаты, чего мы ей и желаем.
Подписывайтесь на InScience.News в социальных сетях: ВКонтакте, Telegram, Одноклассники.
