Научная дипломатия в современном мире становится все актуальнее. Но сегодняшняя политическая ситуация накладывает свой отпечаток и на науку. Из чего состоит научная дипломатия, как развить российскую научную дипломатию, как нынешняя ситуация сказывается на сотрудничестве ученых — в репортаже InScience.News.
«Если наука в стране будет сильная, она будет всем интересна и за рубежом»
Научная дипломатия складывается из трех составляющих: наука в дипломатии, дипломатия в науке и наука для дипломатии. По словам академика Александра Чубарьяна, директора Института всеобщей истории РАН, тема научной дипломатии сейчас вышла на авансцену общественной жизни, и РФФИ в свое время немало помог ее развитию.
Российский фонд фундаментальных исследований (теперь называемый РЦНИ) создал немало молодежных, инициативных, региональных программ, которые помогали взаимодействию с научными коллективами из других стран. Программа международного сотрудничества фонда включала 57 организаций из 41 страны. В 2015 году РФФИ инициировал и создание Евразийской ассоциации поддержки научных исследований, ядром которой стали страны СНГ. В первом конкурсе, который прошел в 2017 году, организация поддержала два международных научных проекта, в 2019 финансирование получили 4 из 75 проектов. Фонд оперативно реагировал на новые вызовы: когда нужно было бросить все силы на поиск решения при COVID-19, новый конкурс для научных групп появился уже через неделю. При этом РФФИ всегда был в числе образцовых организаций по качеству финансового менеджмента.
После переименования в Российский центр научной информации и изменения устава 29 июля организация не закрыла проекты в области международного сотрудничества. Более того, научная дипломатия (в том числе представительство в крупных международных проектах) прописана в уставе как одна из целей организации. «Научная дипломатия — инструмент по выработке решений проблем, которые угрожают человечеству. Развитие научной дипломатии непрерывно связано с развитием науки — если наука в стране будет сильная, она будет всем интересна и за рубежом», — отметил выступавший от РЦНИ член-корреспондент РАН Владимир Квардаков.
Кирилл Борисов из департамента государственной научной и научно-технической политики Минобрнауки напомнил о механизме федеральных целевых программ (ФЦП), благодаря которым не раз финансировалось научно-техническое сотрудничество. По итогам 21 отбора поддержано более 170 проектов, каждый из которых получил 10–15 миллионов рублей. Проекты для таких конкурсов могут быть инициативными — при таком формате Министерство объявляет тематики и направления, где организатор находит партнеров из участвующей страны самостоятельно. При этом с другими странами конкурс не согласовывают. По такой схеме поддерживались проекты с организациями Ближнего и Среднего Востока. Организуются также совместные конкурсы, для которых между собой договариваются несколько государств (такая работа активно ведется со странами БРИКС). Однако сложность тут создают разные модели финансирования — отличия в сроках, условиях и длительности поддержки проектов. В этом году проводится один совместный конкурс, также до конца года планируют разработать по два конкурса вместе с китайской и индийской стороной. Еще одним инструментом международного сотрудничества чиновник назвал 17 Научных центров мирового уровня (НЦМУ), в которых сейчас работает 167 иностранных сотрудников — 98 ученых и 69 аспирантов.
О многосторонних исследованиях МФТИ рассказал Николай Кудрявцев, который считает важнейшим направлением для укрепления связей образование. Он предложил институтам из разных стран, входящих в МААН, наладить сотрудничество и совместные программы по образцу реализованных в киевском отделении университета. Университет имеет средний ЕГЭ балл выше 97, принимает студентов из разных стран, а также участвует в подготовке сборных на международных состязаниях. Среди перспективных научных направлений для сотрудничества Кудрявцев отметил геномные, арктические, интеллектуальные, квантовые, природосберегающие технологии, медицинские направления, биофизику, искусственный интеллект и информатику, исследование двумерных материалов и проект «Технологическая платформа модификации мембранных белков и белковых комплексов».
«Я с этим не сталкивался даже во время холодной войны»
«Роль научной дипломатии сегодня особенно важна и должна быть заметной. Это метод и система, которая существует параллельно и с наукой, и с дипломатией, и имеет многовековую традицию», — пояснил Чубарьян. Сейчас ученые живо обсуждают разные подходы к названию колониальных периодов, определения империи и то, чем Российская империя и СССР отличаются от империй в классическом понимании. Другой совместный проект стран СНГ — учебное пособие, где в разных главах раскрывается участие каждой из стран во Второй мировой войне.
«В нынешней ситуации велика роль научной дипломатии в кризисах на международной арене», — отметил директор Института всеобщей истории, посетовав, что связи с коллегами-учеными в Европе ослабли из-за санкций и решений европейских партнеров. «Я с этим не сталкивался даже во время холодной войны, — отметил он. — Но связи сохраняются, и я очень надеюсь, что это будет иметь временный характер. <…> Евразийское измерение — огромная часть населения Земли, надо заложить основы для популяризации научной дипломатии и на этом пространстве. Раньше мы мыслили категориями европейских отношений, теперь эти связи весьма и весьма относительны, если не вообще нарушены».
Чубарьян посоветовал сохранять оптимизм и верить, что российские ученые сядут за один стол с коллегами из европейских стран, однако нужно не терять времени, налаживая связи с коллегами с Ближнего Востока и Африки. В странах СНГ же, по словам академика, сейчас идут непростые процессы и изменения внутренней жизни. Каждая из них работает над своей национальной идентичностью и встраивается в международные отношения по-своему. «На базе СНГ нужен новый тип, новый метод сотрудничества. Для Казахстана требуется одно, для Беларуси — другое, Армения — совсем иная система. Взаимодействие должно быть основано на признании суверенитета и национальных особенностей каждой страны, на уважении друг к другу», — пояснил Чубарьян.
В современной ситуации, по мнению Александра Чубарьяна, исследователям научной дипломатии стоит задаться вопросами, как изменился современный мир, где в нем сформировались новые центры сил и как выстроить в новых условиях систему взаимоотношений. «Смысл научной дипломатии в том, что она помогает выработке политических решений, не отрицая сложных ситуаций, которые существуют сегодня», — подчеркнул академик. Поэтому он инициировал рабочую группу для обсуждения настоящего и будущего многополярного мира, а также предложил создать центр для изучения проблем научной дипломатии.
К развитию научной дипломатии призывали и специалисты по международным отношениям из МГИМО, напоминая, что «наука, как и искусство, не может быть эскапизмом, бегством от действительности». По мнению участников встречи, без международной инфраструктуры и возрождении связей со старыми партнерами не достичь технологического суверенитета. Поэтому не нужно впадать в уныние, что все усилия по налаживанию диалога теперь пропали впустую. Вместо этого стоит искать точки пересечения и возможности компромисса, менять форматы уже существующих связей и искать способы углубить их, а не просто бегать от санкций. И даже там, где дипломатические отношения разорваны, наладить диалог заново помогают общественные организации. Также ученые посоветовали укреплять взаимодействие между школами и факультетами дипломатии.
«Это не шахматная доска, не поле для политических игр, а наш общий дом»
В редколлегиях научных журналов, по словам научного руководителя Института востоковедения РАН Виталия Наумкина, сложная политическая ситуация не привела к прекращению сотрудничества. Зарубежные ученые, причем не только из дружественных стран, в большинстве случаев решили не покидать редколлегий. Журналы, связанные с международными отношениями, продолжают развиваться, причем не только благодаря финансированию РАН, но и при поддержке фондов (в том числе журнал «Россия и мир: научный диалог»). Появляются в отрасли и новые журналы, например «Цифровое востоковедение».
По словам выступающих, российские ученые всегда играли важную роль в науке на Евразийском пространстве. Так, ими была разработана методика ситуационного анализа, которая позволяет лучше понять кризисы и найти выход из международных конфликтов. Но самый короткий путь к взаимодействию, как показывает практика, лежит через искусство и любовь к прекрасному. Российские ученые ведут совместные исследовательские проекты с Египтом (включая крупнейшего египтолога Элеонору Кормышеву). С 1984 года сотрудники Института востоковедения РАН работают в Йеменской экспедиции по направлениям от лингвистики до этнографии, несмотря на идущую в стране войну. Они помогли создать письменность для жителей острова Сокотра на основе одного из древнейших языков региона, что потом было названо среди важнейших открытий года. Публикации по итогам этих работ выходят в самом авторитетном нидерландском издательстве, посвященном востоковедению. Кроме того, специалисты Института востоковедения участвуют в изучении подводной археологии в Сирии, организуют международные экспедиции с изучением рунических письменных памятников в Хакасии и Тыве. Ведется тесное сотрудничество также с Ближним Востоком и Лигой арабских государств, где существуют сильные и авторитетные вузы.
В Монголии российские востоковеды участвовали в изучении художественного наследия буддийских мастеров, применяя цифровые методы. Экспедиции работают в Месопотамии, наладили хорошие отношения с правительством Ирака, ведут исследования в Таджикистане и Каракалпакии. Какие-то проекты позволяют работать вместе с Венгрией, Францией и другими странами, ведущими ориенталистские исследования. Институт усиливает коллаборацию в евразийском формате, подключая все новые регионы к своим проектам — работа, которая началась с сотрудничества Монгольской республики и Внутренней Монголии в Китае, подключила к себе Бурятию, китайское министерство экономического развития и другие организации и регионы.
При этом саму концепцию Большой Евразии ученые понимают совсем не как стереотипный антипод «европейскости», призывая уйти от стереотипного противопоставления «просвещенного Запада» и «неразвитого Востока». «Да, у нас европейская культура, но Россия — евразийская страна. 70% нашей территории находится в Азии. Следует рассматривать Евразию как геостратегический, геоэкономический континент. Это не шахматная доска, не поле для политических игр, а наш общий дом», — уверен Аликбер Аликберов из Института востоковедения РАН.
«Перед Минобрнауки и Россотрудничеством стоит задача поддержания огня, у которого смогут греться сами исследователи»
«Происходит смена векторов ориентации российского научного сообщества на приоритетные направления сотрудничества. У нас была ориентация на европейскую науку, на диалог со странами ЕС, США, но те перемены, которые сейчас происходят под давлением научно-политических факторов, назревали давно, — заявил Федор Войтоловский, член-корреспондент РАН, директор ИМЭМО РАН. — Большой Азиатско-Тихоокеанский регион становится новым центром экономики, что видно и по логике движения капиталов, и по формированию новых связей и партнерств». По мнению ученого, последние 10–15 лет в регионе сформировались точки роста, сотрудничество с которыми должно стать приоритетом российской научной дипломатии. Этими вопросами занимаются Центр азиатско-тихоокеанских исследований, создающийся Центр ближневосточных исследований, Центр Южной Азии и Индийского океана, а также Центр постсоветских исследований.
Китай становится важным партнером многих научных организаций, институтов и академий, работающих в области общественных наук. Активно развиваются и контакты с индийскими исследовательскими центрами — государственными и неправительственными институтами в сфере экономики, политики, международных отношений, с которыми проводятся совместные проекты и конференции. «Логика развития этих контактов с Индией и Китаем должна быть распространена на Юго-Восточную Азию. Важнейшим партнером может стать Вьетнам, большие перспективы в подготовке кадров высшей квалификации есть в Индонезии, Малайзии. И в Индии, и в Китае есть фундаментальные школы социогуманитарных наук, экономики и международных отношений», — сказал Войтоловский.
Отметил ученый и трудности в научной дипломатии со странами АТР. По мнению директора ИМЭМО РАН, санкции и вторичные санкции могут оттолкнуть потенциальных партнеров, которые начинают осторожничать. Однако член-корреспондент РАН назвал такой подход «избыточным хеджированием рисков». «Да, есть научные организации в естественных и точных науках, которые находятся под американскими санкциями. Но это не мешает сотрудничать там, где нет таких ограничений. В гуманитарных и социогуманитарных исследованиях есть широкие возможности для развития», — считает Войтоловский.
Мешают и различные модели финансирования организаций, а также отсутствие модели финансирования двусторонних и многосторонних проектов с российской стороны. Без двусторонних и многосторонних программ РФФИ, который раньше занимался этим вопросом, Российский научный фонд не может закрыть эту нишу. При этом зарубежные грантодатели с осторожностью смотрят на проекты с российскими партнерами еще с 2014 года.
Кроме того, в России наблюдается кадровая проблема — нехватка специалистов со знанием языков стран Юго-Восточной Азии, ЕАЭС, специалистов с казахским, узбекским, таджикским языком. В общественных, гуманитарных науках надо изучать языки стран-партнеров. Большим плюсом к знанию этих языков, по мнению Войтоловского, стало бы и умение вести менеджмент научных проектов.
«Перед Минобрнауки и Россотрудничеством стоит задача поддержания огня, у которого смогут греться сами исследователи. Возможностей у нас огромное количество, и мы недооцениваем потенциал двусторонних и многосторонних проектов, в которых мы можем быть комплементарны по многим областям», — подчеркнул Федор Войтоловский. Остается только надеяться, что эти возможности не будут упущены.
Подписывайтесь на InScience.News в социальных сетях: ВКонтакте, Telegram, Одноклассники.
