22 февраля прошла пресс-конференция Института научной информации по общественным наукам РАН «Российская наука в условиях глобальной турбулентности». Как ИНИОН, «уже однажды возродившийся из пепла», справляется с вызовами современного мира и пытается пополнить библиотеку, как привлечь кадры в науку и почему оказалось не так просто «повернуть на Восток и Юг» — в материале InScience.News.
«Оживились ученые-гуманитарии»
ИНИОН, отметил член-корреспондент РАН, директор института Алексей Кузнецов, прекрасно понимает, что развитие общества невозможно без гуманитарного базиса. «Долгие годы у нас был крен в технологическую сторону и недоучитывалась роль и языка, и истории, и литературы», — рассказал он. Институт воодушевлен, он на подъеме, считает его директор.
Член-корреспондент РАН, заместитель президента Академии Владимир Иванов согласился: «Физики и лирики должны быть вместе <...> Эта позиция была сформулирована несколько лет назад в концепции о гуманитарно-технологической революции». По этой концепции любые технологии должны быть направлены на решение конкретных проблем человека, а гуманитарные науки — такие же технологии: от политических выборов до проблем образования.
«По современному укомплектованию любая российская библиотека, включая Ленинку и ИНИОН, отстает от любого среднестатистического университета Европы»
Директор ИНИОН Алексей Кузнецов рассказал, что осенью 2023 года в новом здании должна заработать фундаментальная библиотека: технически перевозить из филиалов и обеспыливать издания — не быстрое дело. В пожаре 2015 года фонды библиотеки серьезно пострадали: почти 5,5 миллиона экземпляров изданий было утрачено. Если учитывать доступные дубликаты, то невосполнимые потери оценивались в 2,32 миллиона экземпляров.
Кузнецов отметил, что к осени 2023 года на компьютерах в читальных залах будет китайская база полных текстов журналов с 1994 по 2024 год по истории философии и филологии. Сейчас институт закупает более тысячи свежих иностранных изданий.
По современной литературе фонд ИНИОН, отметил директор института, сильно проигрывает библиотекам Европы. Есть явный недостаток книг. Сейчас, последние несколько лет, институт пополняет библиотеку. «Но как вы думаете, что такое 500 свежих книжек, когда вы курируете полтора десятка научных направлений от истории и филологии до экономики?» — заметил Алексей Кузнецов.
В 2023 году ИНИОН получит 5 миллионов рублей на закупку свежих изданий — та самая вышеупомянутая тысяча изданий. Сводный каталог, который ИНИОН разослал по 20 издательствам, — примерно 50 тысяч экземпляров, которые необходимо приобрести. Но государство ставит жесткие и нереальные сроки на отбор этих изданий. Директор ИНИОН добавил: «Деньги от бизнеса — я прорабатывал этот вопрос два года — я получить не смог». По его словам, российский бизнес, в отличие от зарубежного, не понимает, что это может быть и социальная ответственность, и хорошая реклама: «Пока максимальный размер — не хочу этот банк ругать — 40 тысяч рублей, — одна книга стоит 3–4 тысячи рублей, бывает — до 10 тысяч, — отметил Кузнецов. — Они нам готовы 10 книжек купить».
О последних научных событиях в ИНИОН
Осенью 2022 года, через 7 лет после пожара, в Москве восстановили старое здание ИНИОН РАН. Алексей Кузнецов рассказал, что исследовательская работа практически полностью возобновилась, и с конца 2022 года в стены восстановленного ИНИОН вернулись научные мероприятия. Кузнецов подчеркнул: «Огромное количество начинает проводиться научных мероприятий. И это не просто семинары, часто это презентация конкретных результатов по общественным наукам, полученных здесь и сейчас».
Две недели назад в ИНИОН стартовала серия научных семинаров по результатам политологических грантов. Исследователи пытаются осмыслить «резко изменившуюся ситуацию в мире и в самой России». «Это не в привязке к СВО, это вообще к мироустройству, то, что назревало последние годы», — добавил Алексей Кузнецов.
Научная деятельность в ИНИОН: науковедение и социогуманитарные исследования
Замдиректора ИНИОН РАН по научной работе, руководитель Центра научно-информационных исследований по науке, образованию и технологиями Елена Гребенщикова рассказала о науковедении — традиционном направлении ИНИОН: «Мы продолжаем традиции». Технологии не могут развиваться отдельно от общества, они требуют социогуманитарного обеспечения, считает Гребенщикова. Все эти исследования проходят и в России, и за рубежом. Науковедение ориентируется и на актуальные исследования, и на организационные структуры науки. Исследования идут в междисциплинарных областях в широком спектре проблематики.
ИНИОН интересен тем, отметила Гребенщикова, что ориентируется и на общественные науки, и на гуманитарные. Она подчеркнула проблему: «Это довольно специфично все, надо признать. Надо понимать, что ученый, который работает в области, например, лингвистики, этнологии или антропологии — довольно узких сфер, — не будет иметь столько цитат, сколько будет иметь, например, физик-ядерщик».
Одновременно Гребенщикова подчеркнула: «При всех сложностях мы стараемся, чтобы студенты шли к нам». В ИНИОН есть практика. Ее проходят студенты МГУ, ВШЭ, РУДН и других ведущих вузов, отметила она. ИНИОН, по ее словам, хочет показать им «большую науку», чтобы это стало стимулом вовлечься в нее. Конкурс на научные должности есть — «больше одного человека, это точно».
Привлечь молодежь в науку
Стимул для молодежи идти в науку — большая системная проблема, отметил Владимир Иванов. Начались 1990-е — просела наукоемкая промышленность. Единственные госкорпорации мирового класса — «Росатом», «Ростех» и «Роскосмос». Значительно слабее стала авиационная промышленность. Сократили и прикладные институты — не стало новых технологий.
Иванов высказался и о Болонской системе — ее аналоге, введенном в России с 2003 года. Он подчеркнул, что та же самая двухступенчатая система в числе прочих существовала и в СССР — после трех-четырех лет студент получал справку о неполном высшем образовании. С этой справкой он мог занять инженерную должность. Участие же в Болонском процессе, по мнению Иванова, привело к тому, что начал падать престиж науки, потому что «нам говорят, что самое главное — деньги заработать». Одновременно Иванов отметил, что зарплата ученых далеко не самая высокая, и из-за этого также падает интерес к науке. С другой стороны, абсолютно не привлекает молодежь идти в науку и устаревшая приборная база. «Я не говорю о том, что у нас большая утечка за границу, — добавил он, — потому что там и база лучше, и условия для работы лучше».
Елена Гребенщикова, говоря о переводе программ с Болонской системы в связи с разговором о недостатке кадров, высказала надежду, что «не будет резких движений». Двухступенчатая система, по ее словам, должна спокойно доживать или даже сосуществовать. При этом образованию нужно ориентироваться и на новые вызовы в связи с развитием науки. «Аспирантура должна выполнять свою функцию подготовки научных кадров», — подчеркнула Гребенщикова.
Кузнецов же подчеркнул: «Не может 20 лет российская наука зиждиться на фанатиках. Все имеет предел». По его словам, Россия имеет достаточно высокие научные результаты вопреки научно-образовательной политике. «Вопрос, какие приоритеты — не сколько у нас ВВП, а сколько она занимает в его структуре», — рассказал он. Ориентироваться стоит на то, что за рубежом этот показатель — 2–4%, в России же — менее 1%.
О неправильной расстановке приоритетов: гранты и эмиграция
Директор ИНИОН Алексей Кузнецов сказал: «Проблем с привлечением молодежи в институт у меня нет». Беда, по его словам, другая: приходят воодушевленные молодые люди, а руководитель их спрашивает: «Есть ли папа-мама, которые вас содержат? Есть ли семья, которую самим надо содержать? Есть ли дополнительный источник дохода?».
Кузнецов продолжил: «У нас нет нормальных стипендий в вузах, даже для лучших студентов. Соответственно, работать большинство начинает со 2–3-го курса. Бакалавриат дал один в этом плюс — работодатель после 4-го курса может брать человека на работу как специалиста с высшим образованием. Но он уже где-то год-два помыкался и изменил свои потребительские привычки». Кузнецов привел пример: иногородний студент начал работать и съехал из общежития. Обратно поступив в аспирантуру, в общежитие он не вернется и потребует зарплату, на которую, например, в Москве можно снимать жилье. Выпускник вуза приходит в академический институт как молодой специалист или аспирант: «Государство вообще не думает, как он будет жить первые два года после вуза», — подчеркнул Кузнецов. Гранты не помогут: молодой ученый должен подать заявку как младший участник исследовательской команды, а эти заявки рассматриваются еще год — и не все выигрывают.
Молодой ученый, прошедший квест «дожить до 25 лет и защитить кандидатскую», получит награду: конкурсы, гранты, стипендии. Но к 40 годам, «если он не стал звездой» и не защитил докторскую (а в гуманитарных науках это особенно часто бывает — и к 60 годам нет степени доктора, когда человек просто накапливает знания), опять начинаются проблемы: поддерживается, в основном, молодежь, на гранты этот ученый уже не подаст.
«Примеры-то есть, — отметил Кузнецов, говоря об удержании кадров в науке. — Южная Корея — такая же олигархическая система капитализма, такие же проблемы в политической системе: они искусственно создавали систему исследовательских институтов, чтобы выпускники вузов, которые показали способности к научной деятельности, оставались в науке, пока олигархи дорастут до того, чтобы создавать отраслевые корпорации». Затем Кузнецов продолжил: в России не надо было даже создавать эти отраслевые институты — мы их все угробили, мы удивились, что корпорации не создались, но у них и не было рыночных стимулов. «Куда из науки делась молодежь? Она эмигрировала», — отметил Кузнецов. При этом никуда не делся поколенческий провал 1990-х.
Речь зашла и про гуманитариев, которым не нужна приборная база. В зарубежных университетах есть богатые библиотечные фонды, значительно превосходящие даже ведущие российские библиотеки. Например, в бельгийском Лёвенском католическом университете рядами стоят годовые отчеты всех ведущих компаний Бельгии и соседних стран — рай для ученого-экономиста. ИНИОН хочет создать похожую коллекцию.
Разворот науки на Восток и «глобальный Юг»
Есть три проблемы с «разворотом на восток и юг», отметил Кузнецов. Во-первых — дефицит кадров. Уходит старая востоковедческая школа. По словам Кузнецова, выпускники специализированных вузов и факультетов, например Института стран Азии и Африки МГУ имени М. В. Ломоносова, уходят куда угодно, только не в аналитику. Причина проста: компании не могут себе позволить дорогостоящие востоковедческие исследования. «У нас реально большая проблема с разворотом в сторону Ирана, у нас очень мало специалистов осталось по тропической Африке, есть проблемы с Латинской Америкой», — рассказал Кузнецов.
ИНИОН в прошлом году создал специальный отдел Ближнего и постсоветского Востока. «Я помню, как на ученом совете была оживленная дискуссия, зачем мы объединяем арабские страны, Турцию, Центральную Азию и Закавказье», — отметил Кузнецов. По его мнению, такое объединение исходит из объективной реальности нужд политики в современном мире.
Другая проблема — разорванные связи. Несмотря на то что страны «дружественны», «мы ушли оттуда», подчеркнул Кузнецов. Российская наука в сфере информации эти регионы практически потеряла. Хотя спрос на российскую научную продукцию в мире есть «и не только в развивающихся странах», «мягкая сила» там утеряна, считает он. Годами Российские ученые мало не работали с восточными и южными коллегами, за исключением Китая. Африка — несколько десятков лояльных к РФ стран — «потеряна», тогда как на Западе собираются экспедиции в африканские страны. Они собирают всю национальную литературу по социогуманитарным дисциплинам — и комплектуют свои библиотеки.
Третье, «самая сложная задача», — развитие партнерских отношений со странами «глобального Юга» на институциональном уровне. Кузнецов подчеркнул: «Науки переплетены, и невозможно сотрудничать по одному из направлений, не сотрудничая по другому».
Автор: Александра Абанькова.
Подписывайтесь на InScience.News в социальных сетях: ВКонтакте, Telegram, Одноклассники.
