— Кто такой ментор, и можно ли его называть наставником? И кто тогда научный руководитель?

— В случае с темой наставничества вряд ли удастся избежать путаницы в понятиях, так как этой практике человеческого общения даже не несколько веков, а пара тысячелетий. В данном контексте под «ментором» мы понимаем более «бизнесовый» вариант – вариант человека, обладающего определенной экспертизой в предметной или предпринимательской области. С этой экспертизой он заходит в какой-то проект и двигает этот проект изнутри, делясь своими знаниями и связями.

В предпринимательских проектах наличие ментора в команде является не просто хорошим тоном, а иногда залогом успеха всего предприятия. Любому «гаражному» стартапу, как только он выходит за пределы гаража, нужно общаться с людьми, которые на порядок сильнее и увереннее, чем сам стартап. В этом смысле ментор — это выход в «большой предпринимательский мир».

С моей точки зрения и для той системы, которую мы сейчас начинаем отстраивать, наставник – это немного иное понятие. Мы с командой будем специализироваться на выстраивании системы наставничества в студенческих и детско-взрослых исследовательских, инженерных и предпринимательских проектах. Главными «двигателями» этих проектов станут ребята, которые либо учатся в школе, либо в ВУЗе, либо ходят в кружок. Туда могут попасть и молодые ученые, но в широком смысле эти проекты можно назвать молодежными. В силу специфики возрастного диапазона, у этих людей к наставнику запрос гораздо больше и шире, чем в стартап-проектах к ментору. Если человек входит в студенческий проект в качестве носителя инженерных компетенций и будет рассказывать, как из их идеи сделать работающий прототип, он, будучи взрослым, также будет делиться со студентами каким-то жизненным опытом, будет заниматься образованием команды. В такие проекты надо подтягивать людей, которые будут развивать их не только с точки зрения бизнеса или маркетинга.

В целом в компетенцию наставника будет входить практически все по работе со студенческим или школьным проектом — помочь придумать идею, помочь сформировать команду, помочь команде не рассыпаться, «притащить» эту команду на какие-то сложные технические соревнования, о которых студенты не задумывались. У ментора в стартапе функция более узкая, чем у наставника.

— Можете более подробно рассказать про ваш проект по наставничеству?

— Год назад мы осознали, что в тех местах, где учатся будущие стартаперы, которые потом должны прийти со своими проектами и разработками к нам в Сколково, есть огромная проблема. С молодежными идеями и командами по большому счету некому возиться ни в вузе, ни в школе. Педагоги заняты преподаванием предметного материала, профессора заняты организацией научно-исследовательской работы, а специально выделенных людей, которые бы отвечали за то, что студенты работают в командах и делают проекты, ни в школах, ни в кружках, ни в университетах просто нет. Конечно, есть бизнес-инкубаторы и технопарки, но люди, которые работают в этих учреждениях, не возятся со студенческими или научно-исследовательскими молодежными проектами. К ним приходят с командой, а в лучшем случае – с уже готовым решением, в формате юридического лица, и взятой в аренду площадью. Людей, которые отвечают за рождение проектов, нет.

Как следствие, мы видим, что в студенческой среде проектов мало, в школьной тоже пока что еще немного. Хотя, в школьной среде появляются организации, которые этим занимаются – под такие задачи заточены «Сириус» и «Кванториумы». Те проекты, которые мы сейчас видим на различных студенческих соревнованиях, слабые. Если среди них вдруг обнаруживается какой-то сильный проект с хорошей научной или технологической компонентой, то обычно оказывается, что этот проект принадлежит не молодому ученому или инженеру, а его научному руководителю или преподавателю.

То есть если люди, которые персонально отвечают за возникновение и сопровождение проектов, не появятся, то количество хороших проектов не только будет незначительным, но будет сокращаться еще больше. Последние 5-7 лет мы «проедали» проекты, накопленные до развала СССР и пару десятков лет после него. Сейчас пришло время строить иную инфраструктуру, которая будет создавать условия для появления проектов. Для этого много, что делается: строятся «коробки» технопарков, нанимаются менеджеры, создаются фонды, но придите в любую «коробку» и спросите любого менеджера: есть ли у него толпа из студенческих проектов, которые хотели бы прийти к ним на какой-то интересный семинар или за каким-то финансированием? Вам скажут, что проектов – дефицит, тем более – хороших. По некоторым регионам студенческих проектов, которые объективно можно назвать научными или технологическими, такое незначительное количество, что задаешься вопросом: чем занимаются все эти тысячи студентов и преподавателей? неужели статьи в Nature пишут и не размениваются на проектную деятельность? .

— Если проектов и так мало, то как вы планируете их собирать?

— Мы будем создавать когорту наставников, которые и будут заниматься инкубацией этих проектов – их зарождением и развитием. Одна из наших основных задач – инициирование проектов. На мой взгляд, это самый сложный этап. Нужно понять, откуда берутся идеи для студенческого или школьного проекта и есть ли задача формировать идеи таким образом, чтобы в результате была вещь, которая выйдет на рынок. Особенно остро этот вопрос стоит применительно к школьным проектам.

При этом будет немалое количество учеников, у которых получится зарабатывать, если мы дадим им инструмент в руки. На самом деле, они сейчас – монополисты цифровой реальности, в которой можно делать огромные продажи даже не на «гаражных решениях», а на решениях, которые родились в мобильном телефоне. Школьник сделал мобильное приложение, получил инструмент по продвижению этого приложения в правильных местах и какую-то юридическую оболочку, чтобы получать отчисления с продаж – и все! И можно не учиться в школе.

Но цель нашей деятельности – привить не предпринимательство, как таковое, а привить культуру проектной деятельности: деятельности, ориентированной на результат в условиях ограниченности ресурсов. И поэтому в зоне нашего интереса и исследовательские и инженерные команды. Мы не только про бизнес.

Это очень серьезная развилка, с которой мы в Сколково сталкиваемся каждый день: какая все-таки культура доминирует в исследовательской, инженерной и предпринимательской деятельности в России: проектная или процессная? Ориентируются ли наши молодые ученые только на нахождение в исследовательском потоке – сегодня исследуют одно, завтра исследуют результаты своего исследования – и так до бесконечности? Статья, отчет, научная конференция, снова отчет.

Для людей, которые занимаются фундаментальными или поисковыми исследованиями, эта модель верна. Но, говоря о прикладных исследованиях, заканчивать работу бумажным отчетом, который не нужен никому, кроме автора или проверяющего по гранту – это значит заниматься профанацией. Социально или экономически значимый результат должен проектироваться на этапе запуска прикладного исследования или инженерного проекта, а доказательством достижения результата должно быть то, что он подхватывается либо теми, кто берется за создание работающего прототипа или малой серии, либо внедряется в промышленности или в сфере услуг, а может быть результат трансформируется в совместный НИОКР с конкретным предприятием или больницей или школой, которые заинтересованы во внедрении ради решения своей проблемы. В этом смысле мы отстаем от европейских стран и США, наш менталитет – «процессный». Мы в потоке.

— В ряде вузов есть «менторские клубы». Будете ли вы сотрудничать с такими организациями, или это для вас соперники?

— Наша команда – это небольшой кружок единомышленников, который сложился вокруг любви к проектной деятельности на границе деятельности Агентства стратегических инициатив и фонда «Сколково». Все началось с того, что я попала на «тусовку» участников кружкового движения Национальной технологической инициативы (НТИ), которое возглавляет Дима Земцов, и увидела, что его кружковцы – те самые технические энтузиасты, благодаря которым я сформировалась как личность, когда ходила в кружки в школе в подмосковном поселке.

Я узнала, что внутри их кружков существует потребность в инженерах и ученых – людях, которые предмет свой знают гораздо лучше, чем организатор кружка. Эти люди приходили бы в кружок и развивали бы детские проекты. Мы начали диалог и поняли, что совпадаем по целям: для «Сколково» важно, чтобы проектная деятельность начиналась именно на уровне школ или университетов, этого же хотят и ребята из кружкового движения. Мы договорились, что сформируем совместный проект по подготовке наставников; сначала для кружкового движения, но сейчас проект захватывает университеты и колледжи.

— То есть это неофициальная негосударственная инициатива, которая никак централизованно не финансируется?

— Да. Пока это социальный «гаражный стартап». У нас есть свой «гараж», мы занимаемся в нем в свободное от работы время. Какие-то вещи в рамках проекта мы делаем в рамках своей профессиональной деятельности – например, я провожу «Школу наставников "Сколково"».

Наш проект – про создание среды для наставников. Предположим, человек хочет быть наставником. Во-первых, он должен себя оценить – насколько он соответствует некоему идеальному образу наставника для студенческого или для школьного проекта. В скором времени он сможет зайти на платформу для наставников, где ему предложат выполнить ряд тестов. На втором этапе на этой же платформе этому человеку расскажут, в чем требуется углубить свои знания или как получить опыт практической работы с детьми, то есть он фактически получит «дорожную карту» своего профессионального развития. Перед нашей командой сейчас стоит задача научиться встраивать в этот сервис рекомендаций хорошие онлайн курсы, школы, предложения от партнеров по организации практик.

Третий этап – прохождение этой траектории с обязательной сдачей внутренних экзаменов и получение каких-то подтверждений квалификаций со стороны наших партнеров – вузов, школ, кружков.

Завершающий этап – выход на биржу наставников. Заказчик на наставника в России есть уже сейчас – это «Сириус», «Кванториум» и вузы, у которых уже есть штатные ставки на ведение наставнической деятельности, но они никого найти не могут. Для сферы образования это новый вид деятельности. С другой стороны, есть люди, которые хотят быть наставниками, но они не встречаются с этим потенциальным работодателем, потому что они не знакомы, не имеют должного уровня квалификации или не знают, что в нем есть потребность. Поэтому биржа наставников помогает человеческому капиталу перетечь в образовательную систему.

— Каким вы видите свое будущее и планируете ли как-то коммерциализироваться?

— Сейчас мы пока группа людей, работающих в институтах развития разного рода, и мы готовы создать первый интерфейс, который решает задачу на государственном уровне. Нам сейчас нужно создать прототип системы, загрузить туда первых пользователей, собрать вокруг проекта первое community.

В «Сколково» мы уже провели две очные школы наставников и выпустили 300 человек. В декабре у нас планируется выход онлайн-курса, и мы планируем обучить 1000 человек к маю. У нас есть поддержка и помощь институтов развития: АСИ, например, поддерживает организационно-финансово выпуск онлайн курса, фонд «Сколково» — оффлайн-школы наставников.

«Сириус» поддерживал нас экспертно – на первую школу наставников приезжали их лучшие преподаватели, которые все знают про наставничество, теперь – они главные спикеры онлайн-курса. Любая государственная инициатива хороша только в одном случае: если через шаг она становится чьей-то частной инициативой или возможностью для множества частных инициатив. Пока проект делается силами государства, но я уверена, что в этом пространстве будет огромное количество людей, которые, делая качественный сервис, образовательные программы, будут на этом зарабатывать. Как сложится эта коммерческая история – нам пока не очень важно, мы ее в любом случае поддержим. Поэтому сейчас, когда к нам приходят с предложениями поставщики образовательных курсов, мы никогда не говорим «нет». Наша задача из множества курсов отобрать те курсы, которые гарантированно дают хорошее обучение.

— Мы часто пишем новости и понимаем, что то, про что мы пишем – это тема для стартапа. Спрашиваешь ученого: «Почем ты не пытаешься что-то создать?» В ответ получаешь стандартные «Не знаю», «Не хочу», «Времени нет», «Не знаю, как это все делать, а помочь некому». Куда направлять таких людей?

— Я стою на позиции того, что, если человеку природа предназначила быть исследователем, искать новые знания, то не надо ему переделываться в человека, который хорошо зарабатывает деньги. Нужно использовать хорошо известный мировой опыт, когда ученый работает с коллективом последователей и набирает к себе в команду людей, которые, может быть, не всегда являются потенциальными нобелевскими лауреатами в этой области знаний, но у которых есть какая-то деловая хватка.

Я говорю, что надо не бояться создавать совместные проекты, а потом впоследствии – совместные компании со студентами и аспирантами. Но это требует определенного доверия между старшим и младшим поколением ученых. К сожалению, эта пропасть между людьми, которые достигли академических высот и студентами, которые приходят к ним на базовую кафедру обучаться, очень велика. Но ситуация постепенно меняется: я знаю несколько довольно успешных ученых, которые в свои 40 лет еще существуют в статусе «молодой ученый», но живут уже в другом менталитете и не гнушаются тем, чтобы быть соучредителями или сотрудниками стартапов, которые создают их более предприимчивые, но менее научно-успешные коллеги.

— Какие у вас ощущения от Фестиваля молодежи?

— Впечатлений было очень много, скажу, что меня потрясло. На этом форуме присутствует политическая повестка, которая не очень понятна нашей молодежи. Здесь много людей, которые искренно верят в то, что коммунистическая идея – идея правильная, они приехали из «стран третьего мира». Они реально борются против империализма и считают, что есть страны, которые являются гегемонами и которые мешают развиваться всем остальным странам. Здесь довольно много идеологически заряженной молодежи, которая приехала не из России совсем с другой повесткой, и наших молодых ученых это сильно удивляет. В целом форум прошел неплохо, научная программа очень качественная.

— Не могу не спросить: что интересного происходит в Открытом университете Сколково?

— Расскажу про любимое. В декабре у нас будет школа «Биоинформатика для сельского хозяйства», наш сколковский стартап вернется в декабре из солнечной Калифорнии в заснеженную Россию на три дня, чтобы отчитать совершенно экстремальную и уникальную программу. Мы надеемся, что она будет способствовать возвращению компетенций по биоинформатике для растениеводства в Россию.

Мы хотим сделать конкурсный отбор, куда придут сильные кандидаты наук и поборются за место на этой образовательной программе, как сейчас у нас борются две сотни человек за место на программе «Математическое моделирование новых лекарственных препаратов». Регистрация там закрылась первого ноября, и мы видим, что в России есть люди, у которых есть междисциплинарная компетенция – владение определенным программным пакетом и определенными информационными технологиями в соединении с серьезным фундаментальным образованием в области химии, биологии или физики или физиологии.