Почему молодые ученые считают, что Стратегия научно-технологического развития не принесет плодов и вместе с тем положительно повлияет на их работу, что они знают об этом документе и знают ли вообще? Рассказываем об итогах опроса, который проводил Российский союз молодых ученых.

Стратегия научно-технологического развития России — основополагающий документ, определяющий развитие науки и технологий на ближайшие годы. Однако насколько хорошо те, кого он непосредственно касается, молодые исследователи, понимают, в чем заключается суть Стратегии, для чего она написана, кто и как будет воплощать ее в жизнь? Сколько ученых вообще знает о существовании документа? Российский союз молодых ученых провел опрос с целью узнать это подробнее.

Кого опросили?

В опросе участвовали 583 молодых ученых из всех федеральных округов и 64 субъектов Российской Федерации. Больше всего опрошенных проживает в Москве (74 человека), второе и третье места занимают Краснодарский край и Нижегородская область (44 и 36 человек соответственно).

Подавляющее большинство опрошенных работают в институтах РАН (45%) и в вузах (44%), 7% — в отраслевых или ведомственных НИИ, 1% — в корпоративных научно-исследовательских центрах. Оставшиеся 3% в качестве основного указали другое место работы. Все опрошенные, в соответствии с замыслом исследования, председатели, заместители председателя, секретари или члены одного или нескольких советов молодых ученых.

Почти четверть опрошенных (23%) занимаются гуманитарными и социальными науками. Биологию и науки о жизни, а также сельскохозяйственные науки в опросе представили по 14% ученых, химию и науки о материалах — 11%, инженерные науки — 10%. Меньше всего участников опроса занимаются исследованиями и преподают в области физики и астрономии, а также математики, информатики и наук о системах — их по 6%.

Что такое СНТР: теория и практика

По результатам опроса сложно сказать, что молодые ученые много знают о СНТР России. Это несмотря на то, что опрошенные молодые ученые в силу своей близости к советам молодых ученых должны быть более информированными, чем другие исследователи, а также то, что люди обычно склонны завышать свой уровень информированности при опросе.

Только каждый пятый опрошенный (22%) ответил, что хорошо представляет себе содержание Стратегии. Столько же (23%) сказали, что знают только о том, что такая Стратегия существует, и 12% признались, что только что узнали о существовании документа. Самый распространенный ответ о том, что они представляют себе содержание Стратегии в общих чертах, дали 40% молодых ученых.

Не знают ученые и о том, как реализуется и будет реализовываться Стратегия на практике:

Как именно сейчас можно подключиться к воплощению Стратегии, большинство молодых ученых пока не представляют. На вопрос о том, понимают ли они, как можно включиться в реализацию документа, опрошенные ответили так:

Участникам опроса также предложили оценить свою готовность к участию в различных направлениях деятельности, связанной с реализацией задач Стратегии.

Ситуация улучшится, но это не точно

Опрос также показал, что молодые ученые не воспринимают СНТР как документ, предполагающий новый подход к организации научной деятельности. Респондентам предложили оценить новизну Стратегии по семибалльной шкале, где 1 означает, что в документе нет ничего нового, а 7 — что там заложен принципиально новый подход. Чаще всего выбор участников опроса приходился на первую половину шкалы.

После анализа ответов на более детальные вопросы о содержании документа выяснилось, что молодые ученые воспринимают Стратегию как ориентированную скорее на результат, чем на процесс исследования (45% против 12%) и скорее на коллективную, чем на индивидуальную работу (42% против 13%).

Молодые ученые также считают, что цели ставит скорее государство, чем сами ученые (40% против 17%). И, наконец, документ воспринимается скорее как ориентированный на поддержку «избранных» — некоторых, а не всех ученых (49% против 16%).

В блок об отношении к содержанию документа авторы опроса также включили вопросы об ожиданиях от результатов реализации Стратегии. Оказалось, что молодые ученые весьма сдержанны в своих оценках. Хотя 51% опрошенных и заявили, что документ сможет улучшить положение дел в российской науке в целом, только 6% из них выбрали ответ «определенно улучшит», тогда как 45% менее уверены в положительном эффекте («скорее улучшит»). Аналогичная картина сложилась и по поводу ожиданий того, что появится новая высокотехнологичная продукция отечественного производства. В целом около половины опрошенных (54%) считает, что Стратегия может этому помочь, но только 8% уверены в своем ответе.

В обоих случаях половине «оптимистов» противостоит четверть (29% и 26% соответственно) «пессимистов», то есть тех, кто не считает, что Стратегия сможет улучшить положение дел в российской науке, а затем привести к появлению новой высокотехнологичной продукции. Стоит отметить и то, что в каждом случае пятая часть респондентов затруднилась с ответом.

Несмотря на положительные ожидания от реализации документа, значительная часть молодых ученых все же сохраняет скептицизм на этот счет. То, что хорошие положения Стратегии останутся «на бумаге», далеко не единственное опасение молодых ученых. Это становится ясно из ответов на открытый (без заранее предложенных вариантов ответа) вопрос об опасениях респондентов.

68% опрошенных молодых ученых сказали, что мнения, ставящие под вопрос успех воплощения документа в жизнь, довольно (43% участников) или очень (25%) распространены. Не встречали подобных мнений только 7% респондентов, а 12% встречали их редко.

На вопрос «Как бы вы в целом оценили реализуемость на практике задач научно-технологического развития России, заявленных в Стратегии?» ответы распределились следующим образом:

Немного о хорошем

Еще участникам задали вопрос о том, как, на их взгляд, Стратегия повлияет на их собственную работу и карьеру в ближайший год, через 3-5 лет и через 6-10 лет.

В краткосрочной перспективе (на протяжении года) половина опрошенных (49%) не рассчитывает ощутить на себе никакого влияния документа. Положительного влияния ожидают 28% (из них 8% «абсолютно уверены» в таком влиянии, а 20% «скорее уверены»). Негативно настроены 6% респондентов, и еще 17% не знают, чего лично им ожидать от реализации Стратегии в ближайшее время.

В среднесрочной перспективе в два с половиной раза сокращается доля тех, кто не ожидает никакого влияния Стратегии на свою работу (с 49% до 20%), и возрастает доля тех, кто рассчитывает на положительное влияние документа на свою научно-исследовательскую деятельность и карьеру (50%). В этой временной перспективе каждый десятый (10%) ожидает негативного влияния Стратегии и каждый пятый (21%) не знает, чего ждать.

Примечательно, что представители вузов не только больше знают о Стратегии, чем представители организаций РАН, но и лучше относятся к ее различным сторонам, более оптимистично настроены по поводу ее практической реализации и ее влияния на собственную деятельность. Среди работников вузов в ближайший год ожидают положительного влияния Стратегии на свою профессиональную деятельность 38% опрошенных против 28% сотрудников РАН. Еще заметнее разница в оценках влияния Стратегии в среднесрочной и долгосрочной перспективах. Так, через 3-5 лет и через 6-10 лет разрыв между «оптимистами» из этих типов организаций составляет 65% против 36% и 63% против 36% соответственно. Дополнительные перспективы и возможности в связи с реализацией Стратегии работники вузов также видят чаще, чем работники РАН (43% против 37%).

У участников опроса также интересовались тем, как, по их мнению, другие молодые ученые оценивает влияние документа на свою работу и карьеру. Оказалось, что только 38% опрошенных полагают, что другие молодые ученые в настоящий момент ожидают положительного влияния (безусловно или скорее положительного) на свою жизнь.

Чаще всего, говоря о перспективах и возможностях, открывающихся в связи с реализацией Стратегии, молодые ученые указывали на перспективы развития различных исследовательских проектов и целых направлений (48%).

13% ответов (выделенных высказываний) так или иначе отсылали к увеличению возможностей научно-исследовательской коммуникации. Кто-то подчеркивал возможный рост академической мобильности, числа поездок, в том числе международных. Другие делали акцент на росте перспектив межвузовского и междисциплинарного сотрудничества.

Десятая часть (10%) обозначенных респондентами перспектив представляет собой ожидания, что реализация Стратегии приведет к тому, что появятся (а уже существующие станут крепче) связи науки с бизнесом и жизненной практикой. 8% высказанных положительных ожиданий описывают новые возможности, связанные со Стратегией весьма обобщенно: «Если такая Стратегия разрабатывается, и развитие науки ставится как приоритетное направление развития страны, хочется надеяться, что это принесет положительные плоды, но пока что я на себе ощутил небольшую прибавку в зарплате в виде премиального фонда»; «Стратегия открывает много дополнительных возможностей для молодого ученого».

Некоторые респонденты (7% высказываний) ожидают, что реализация документа приведет к тому, что условия научно-исследовательской деятельности станут лучше, а материально-техническая база исследований станет современнее. Кое-где, судя по ответам, этот процесс уже начался и стал заметен: «Лаборатории оснастились (и оснащаются) современным высокотехнологическим оборудованием». Также отдельные участники опроса указывали на то, что Стратегия стимулирует профессиональный рост (в том числе и до «мирового уровня»): «Личностный и профессиональный рост, высокий стимул повышения продуктивности»; «Стать великим ученым, изобрести машины и механизмы, упрощающие жизнь человека».

Несколько раз встречались упоминания такой привнесенной Стратегией возможности, как корректировка собственной исследовательской деятельности: «Появляется определенная конкретика в развитии научно-промышленного комплекса России, которая позволяет определиться с фронтом деятельности на ближайшие пять-десять лет»; «Можно скорректировать свои исследования в связи со Стратегией. До ее появления не было понятно, какие исследования будут поддержаны грантовыми фондами, особенно в гуманитарных науках. Было ощущение, что гранты даются на совершенно разные и никак не связанные с реальной наукой темы».

«Деньги поделит верхушка, а до ученых не дойдут»

Если упорядочить опасения молодых ученых, связанные со Стратегией, по таким сферам, как содержание документа, его практическая реализация и соответствие документа личным потребностям молодых ученых, то окажется, что больше всего опасений (56%) связано с практической реализацией Стратегии. Эти данные получены по результатам ответов на открытый, не предлагающий вариантов ответа, вопрос. Опасения, связанные с содержанием Стратегии и ее влиянием на профессиональную жизнь молодых ученых, составляют по одной пятой части от всех опасений.

Авторы опроса выделили пять категорий опасений, связанных с практической реализацией Стратегии:

Раскрыть содержание этих блоков могут следующие высказывания опрошенных (орфография и пунктуация авторов сохранены):

«Опасения в том, будет ли в достаточной мере выполнение стратегии регулироваться управляющими органами (соответствующим министерством науки и образования и др.), будет ли у чиновников общий план. Если нет, то научные центры будут осуществлять стратегию сами в своей организации, что не имеет ничего общего с национальными интересами. Иными словами, если никто не задаст план на регион и не разобьет задачи по организациям, то эффекта не будет».

«Опасения связаны с непониманием СНТР органами власти на региональном уровне».

«Опасения заключаются в том, что не все (в высшем руководстве), к сожалению, воспринимают Стратегию, как руководство к действию и корректировке направлений исследований, возможно из-за того, что нет возможностей и условий для модернизации инфраструктуры, и среды».

«Отсутствие понимания своих тактических действий в реализации стратегии конкретными руководителями на местах. Так как большинство таких руководителей никогда не имели (являются чиновниками без серьезного опыта работы в науке) никакого отношения к науке и совершенно не понимают проблем ученых».

«Опасения связаны с недостаточным финансированием реализации стратегии».

«Для ее реализации необходимо строительство современной инфраструктуры, закупка большого количества дорогостоящего оборудования и расходников, плюс не единовременно, а поддержание этого в рабочем состоянии. На это необходимы огромные средства, есть опасения, что если их даже выделят, то могут разворовать».

«Деньги поделит верхушка, а до ученых не дойдут».

Чаще и выразительнее всего звучали опасения общего характера о том, что реализация Стратегии «не приведет ни к чему хорошему» (либо ничего принципиально не изменится, либо станет только хуже) или все сведется к имитации работы. Эти две группы высказываний в совокупности составляют четверть (27%) всех опасений.

«Глобально ничего не изменится, кроме пожалуй карьерного роста отдельных чиновников, которые сочетание СНТР повторяют как мантру, но не понимают как конкретно ее реализовывать. Чиновники не хотят видеть реальной ситуации. Это как с указами Президента по повышению ЗП научных сотрудников. Вроде выполнили, но большинству лучше не стало».

«Ничего не реализуется, просто от ученых ожидают что они подгонят темы своих исследований под приоритетные. Про "отказ от излишней бюрократизации" никто как будто ничего и не слышал. Бюрократизация растет год от года в учреждениях. Фонды (например, РФФИ) стараются уменьшить бюрократизацию, но финансирование приходит в юрлица (институты, университеты), которые зачастую саботируют выполнение работ по гранту, не дают потратить грантовые средства необходимым образом».

«Все пройдет по традиционному шаблону: "Хотели, как лучше, а получилось вообще великолепно" (((»

«Опасение лишь одно: вся стратегия сведется к подгонке показателей (типа численности работников, занимающихся НИОКТР), причем в пожарном режиме, в последние месяцы ее реализации, а потом про нее все забудут, посчитав, что цели достигнуты».

«Кроме того, все снова может увязнуть в процессе ради процесса: постоянные отчеты, планы и т. д. вместо научной работы».

К опасениям, связанным с содержанием Стратегии, относится прежде всего то, что приоритеты, задачи и критерии оценки будут негативно влиять на реальную работу исследователей, а также уверенность в том, что избранные приоритеты Стратегии приведут к упадку или неприоритетных направлений науки, или, как часто говорилось, фундаментальной науки в целом:

«Она Стратегия ни о чем, соответственно мы не видим своего будущего в контексте российской науки».

«Будет цениться коллективная работа, а не вклад каждого ученого (на мой взгляд)».

«Стратегия не может быть реализована, т.к носит декларативный характер и не предлагает конкретных действий, реформирования уже существующей структуры науки и использования результатов».

«Смещение в коммерциализацию науки, аккумулирование средств и усилий в узких наиболее популяризированных или протежированных направлениях».

«В ряде научных дисциплин фундаментальная наука погибнет, в т.ч. ослабнут гуманитарные области. Исчезнет многообразие научных школ, будут финансироваться только самые актуальные исследования, и в тот момент, когда где-то в мире случится научный прорыв в ранее неактуальной области науки, Россия окажется не у дел и не сможет догнать мировой уровень».

«Есть опасения, что приоритеты сместятся с фундаментальной науки на прикладные, а также, что никакие экспертные советы не в состоянии спрогнозировать "прорывные" области, это хорошо видно на примере развития нанотехнологий в 2000е годы».

Опасения, связанные с тем, как Стратегия повлияет на профессиональный статус и деятельность молодых ученых, можно свести к трем основным категориям: возрастание «бумажной» нагрузки, связанной с увеличением отчетности, и требований результатов НИР; уверенность, что собственные исследовательские или в целом дисциплинарные направления не найдут места при реализации Стратегии; риск прекращения или снижения финансирования.

«Опасения… ввода новой бумажной волокиты, не нужных отчетных бумаг. На старом уровне останется поддержка молодых ученых жильем, низкий уровень обеспеченности общежитием, плохие общежития».

«Снижение финансирования по направлениям, которые не укладываются в Стратегию. Собственно, это не опасения, а уверенность».

«Если не смогу подвести тему своего исследования под тематику Стратегии, придется найти место для работы в другом государстве/стране».

«Историку трудно будет "подогнать" тематику своих исследований под нужды государства».

Выводы

«Если суммировать то, что нам удалось выяснить, можно сказать следующее: содержание Стратегии скорее интересно (хотя не все понятно, есть вопросы по приоритетам, есть опасения или даже уверенность, что пострадают важные фундаментальные направления науки), — комментирует председатель Российского союза молодых ученых Анна Щербина. — Ученые сомневаются, что Стратегия будет нормально реализована и приведет к положительным результатам. Есть сомнения в том, что на разных уровнях и в различных организациях и ведомствах хватит понимания, компетентных лиц, готовности принимать решения и финансовых ресурсов. Исследователи боятся, что в результате многие из нас (молодых ученых) могут пострадать: во-первых, в силу того, что наши исследовательские направления и целые дисциплины не "впишутся" в Стратегию, во-вторых, в силу того, что возрастут требования и бюрократическая нагрузка.

С другой стороны, исследование продемонстрировало, что довольно остро стоит задача информирования ученых о документе. Важно сделать ход реализации Стратегии максимально прозрачным и открытым для молодых исследователей, вовлекать их в обсуждение документа, обеспечить регулярную обратную связь».