— Ожидаете ли вы каких-либо значительных изменений в Академии после выборов президента?

Виктор Калинушкин, председатель профсоюза РАН: Наверно, ожидаю. И надеюсь, что Академия наук будет активнее участвовать в жизни институтов.

Алексей Конторович, научный руководитель Института нефтегазовой геологии и геофизики им. А.А. Трофимука, академик: Я надеюсь, что они будут.

Владимир Алпатов, директор Института языкознания РАН, член-корреспондент: Думаю, что изменения могут быть только к худшему. Будем надеяться, что этого все-таки не произойдет. Я имею в виду, что Академия будет еще в большей степени лишена всякой самостоятельности в своей деятельности и ее превратят в клуб ученых или в чисто экспертную организацию, что подчинение Академии ФАНО сохранится или даже станет еще более значительным. Конечно, здесь будет очень важно то, кого выберут президентом.

Игорь Соколов, директор Института проблем информатики РАН, главный ученый секретарь Президиума РАН, академик: Да, ожидаю. Дело в том, что Академию нужно приводить в соответствие с новыми нормативными актами, которые приняты в основном в 2013 году, и налаживать работу Академии так, как это предписано 253 законом. Так что, я думаю, новое руководство, конечно, поставит именно это главной целью и справится с решением этой задачи.

Владимир Иванов, заместитель президента РАН, член-корреспондент: Да, конечно, потому что на встрече с академиками Владимир Путин сказал, как он дальше видит Академию, поэтому мы должны проводить дальнейшие реформы в плане превращения Академии наук в штаб науки. Безусловно. И про это пишут в своих программах все претенденты — по крайней мере, в тех, что я видел.

Владимир Иванов, директор Института общей и неорганической химии им. Н.С. Курнакова РАН, член-корреспондент: Изменения с нами происходят с самого начала 1990-х годов. Российская наука находится в состоянии перманентного реформирования. Не было еще ни одного года, когда кто-нибудь какую-нибудь реформу не проводил. Поэтому сказать, что я большой поклонник изменений, я не могу. Тем не менее, сейчас эти изменения, конечно, неизбежны, потому что Академия находится фактически в подвешенном состоянии, и если изменения не будут произведены, то положение Академии будет явно неустойчивым. Я, честно говоря, надеюсь на то, что такие изменения произойдут в течение года. Может быть, это будет связано с принятием нового закона о науке, но, в общем-то, тянуть тут явно некуда. То, что мы находимся в этом подвешенном состоянии, препятствует долгосрочному прогнозированию, долгосрочному планированию работы научными сотрудниками, потому что не очень понятно, как можно затевать какую-то длительную или более-менее серьезную работу, если горизонт планирования неочевиден на ближайшие, скажем, пять лет.

Алексей Старобинский, главный научный сотрудник Института теоретической физики им. Л.Д. Ландау РАН, академик: Нет, я не ожидаю каких-то существенных изменений.

Николай Кардашев, директор Астрокосмического центра ФИАН, академик: Мы надеемся, что изменения в лучшую сторону возможны, но пока этого не видно. Сейчас идет подготовка к выборам, и только после этого станет ясно, какие изменения могут произойти. Конечно, вся Академия давно хочет, чтобы на нее обратили внимание, ей помогали, тогда и она сможет выдавать более эффективные результаты, которые всем нужны.

Вячеслав Вдовин, заместитель председателя профсоюза РАН: Несомненно, и значительные! Они назрели, их анонсировали все кандидаты, хотя каждый по-своему.

— Какие изменения вы бы приветствовали?

Виктор Калинушкин: Вообще более активную позицию Академии. Первое, на что мы хотели бы обратить внимание — это то, на что был нацелен наш митинг, который проходил 28 июня; на то, чтобы Академия наук четко заявила свою позицию по вопросам недостаточного финансирования российской науки. Академия должна, с моей точки зрения, активнее участвовать в жизни институтов, не ограничиваясь экспертными полуформальными функциями. Ну, а вопрос финансирования российской науки ключевой: от него зависит практически все в жизни институтов. Надеюсь, что РАН перестроится и займет активную позицию как самая авторитетная и действительно сильная в научном отношении организация в России.

Алексей Конторович: Я думаю, что ФАНО, как организация, которая должна была навести порядок в собственности Академии, свою функцию в значительной степени выполнила, и я надеюсь, что соответствующий закон будет пересмотрен и научно-исследовательские институты будут переданы вновь в подчинение РАН. Нынешняя Академия в том виде, в котором она появилась и функционирует сейчас — это общественная организация, клуб высококвалифицированных научных работников, а не организация, которая выполняет определяющую роль в формировании научной политики государства, какой она должна быть. Это главное, я считаю.

Владимир Алпатов: Конечно, хотелось бы, чтобы не ФАНО руководило Академией, а Академия руководила ФАНО: оно выполняло бы определенные функции, но судьбу Академии все-таки решали сами ученые, а не чиновники высокого ранга, как это происходит сейчас.

Игорь Соколов: Во-первых, я считаю, что нужно усилить роль тематических отделений. Для этого, конечно, надо решить главный вопрос — наполнения аппарата этих отделений высококвалифицированными специалистами. И это не три-пять человек — это должен быть полноценный коллектив, несколько десятков квалифицированных специалистов, ученых, которые смогли бы решать поставленные задачи по предметной области, которую они возглавляют. Это, на мой взгляд, самая главная задача. Наполнить жизнью работу отделений. Потому что это та сила, которая и определяет лицо и значение Академии наук.

Владимир Иванов, заместитель президента РАН: Нам надо сделать так, чтобы четко выполнялся закон о Российской академии наук. Пока он не выполняется. Прежде всего, надо, чтобы Академия, как и положено, осуществляла научно-методическое руководство институтами. Академия должна разработать новую программу, и, как вы знаете, мы уже начали эту работу, программу фундаментальных исследований. Так что работы у нас много.

Владимир Иванов, директор Института общей и неорганической химии им. Н.С. Курнакова РАН: Результатом реформы в 2013 году стало то, что институты РАН и десятки тысяч сотрудников этих институтов оказались отделены от Академии, которая создала эти институты. Это разделение на самом деле искусственно, и оно непродуктивно. Если сейчас зайти в любой бывший академический институт, вы увидите, что на самом деле как Академия там присутствовала, так она и сейчас присутствует. Сейчас роль Академии немного ослабла, однако она не может сводиться только к таким функциям, как экспертиза и консультирование. Это слишком мало для Академии. Понятно, что должны быть какие-то более крупные задачи, и управление институтами является одной из таких задач.

Алексей Старобинский: Общие проблемы вызваны, во-первых, тем, что непосредственно от Академии зависит мало, насколько государство вообще готово финансировать фундаментальную науку. Это объясняется частично объективными условиями, частично общей ситуацией, тем, что по различным причинам в России, в отличие от многих других стран, она не очень ценится. Но, в общем, я думаю, что уже тот факт, что вместо одной кандидатуры или, как это было в советское время, когда вообще все решалось за кулисами, мы имеем сейчас семь кандидатур, неизбежно ведет к повышению уровня демократизации в Академии. И это, я считаю, благотворно. И во-вторых, по необходимости членам Академии наук придется больше считаться с мнением других научных работников, которые не являются членами самой Академии в узком смысле слова.

Николай Кардашев: Прежде всего, конечно, нужно увеличить финансирование Академии. Это самое важное. До сих пор шло только сокращение, и четких перспектив развития Академии совершенно не обсуждалось.

Вячеслав Вдовин: Я за восстановление эффективного и понятного взаимодействия Академии и учреждений науки, в первую очередь фундаментальной.

— Как вы считаете, есть ли кандидат, который может такие изменения провести?

Виктор Калинушкин: Мы сейчас обратились к кандидатам и задаем им прямой вопрос по части финансирования, ждем ответов. Насколько я понимаю, Сергеев занимает близкую нам позицию в части финансирования, хотя, может быть, недостаточно жесткую. В ближайшее время будут плотные контакты с Хохловым и Панченко, они сами проявили инициативу. Ну и с остальными тоже поговорим, я надеюсь, что их позиция будет близка к той, о которой я говорю. Но тут важна во многом даже не позиция президента Академии наук — он должен быть инициатором этих изменений, — а позиция всей Академии наук, общего собрания в первую очередь.

Алексей Конторович: Думаю, да. Среди тех кандидатов, которые выдвинуты, я вижу нескольких человек, которые готовы к такой работе. Назвать их я, конечно, не могу: это будет решение всего научного сообщества, мы должны очень тщательно взвесить и посоветоваться, и публиковать такого рода высказывания раньше времени может только повредить делу.

Владимир Алпатов: Пока я воздержусь отвечать на этот вопрос. Может быть, ближе к выборам это как-то прояснится.

Игорь Соколов: Среди зарегистрированных? Конечно, есть. В частности, Владислав Яковлевич Панченко, которого поддержало Отделение нанотехнологий и информационных технологий, членом которого я являюсь. Я считаю, что он вполне способен справиться с этой задачей.

Владимир Иванов, заместитель президента РАН: Я пока еще не все программы видел. Смогу ответить после того, как все претенденты представят свои программы. Но окончательно все будет понятно после их выступления на общем собрании.

Владимир Иванов, директор Института общей и неорганической химии им. Н.С. Курнакова РАН: Все кандидаты являются специалистами в области естественных и технических наук, и в этом отношении нашему институту уже в какой-то степени повезло, потому что все они хорошо представляют специфику нашей работы, работы естественно-научного института. Двое кандидатов, академики Каблов и Хохлов, являются членами нашего отделения, отделения химии и наук о материалах — они, безусловно, полностью разбираются в нашей деятельности. Ну а вообще говоря, предпочтительный для меня лично кандидат должен иметь большой опыт управления крупными институтами, крупными научными организациями, и этот момент я, понятно, буду учитывать. Еще такой момент — мы фактически выбираем главного ученого всей нашей страны. И поэтому у него должны быть значимые научные заслуги — бесспорные и общепризнанные. Это второй фактор, помимо управленческих способностей и большого управленческого опыта, который для меня имеет большое значение.

Алексей Старобинский: Среди них есть несколько предпочтительных, я бы сейчас не стал высказываться от себя лично. Я бы сказал, что наиболее сильное отделение во многих смыслах – Отделение физических наук – выдвинуло академика Сергеева, сильная группа академиков выдвинула академика Хохлова. Среди региональных отделений выбор Сибирского отделения и Дальневосточного отделения, которые выдвинули академика Красникова. Это достаточно сильные кандидатуры, и членам Академии действительно придется подумать. Это не должен быть самый известный ученый, но достаточно известный, понимающий роль и важность фундаментальных и прикладных наук и умеющий защищать интересы Академии наук в частности и науки вообще как перед властями, так и перед всем населением.

Николай Кардашев: Да, есть хорошие кандидаты, и, безусловно, некоторые из них могут быть очень хорошими президентами Академии наук. Но самое важное — это более внимательное отношение со стороны правительства к развитию науки. От этого все зависит.

Вячеслав Вдовин: Для меня лично предпочтителен, и не только в силу близкого и давнего знакомства, Александр Сергеев. Он самый авторитетный ученый (сравните хотя бы нелюбимые мной формальные показатели) из всех претендентов, но, главное, он не сторонний человек в Академии, он проработал в Академии как комбинации клуба ученых и институтов 40 лет и все в этом деле знает.

— Есть ли у вас какой-то прогноз: кто победит? Кто наиболее вероятный кандидат в президенты?

Виктор Калинушкин: Нет, еще надо понять, кого оставит правительство, правда, я думаю, правительство одобрит практически всех кандидатов. У меня никакого прогноза нет, честно могу сказать.

Владимир Алпатов: Трудно сказать, называют фамилии и Сергеева, и Хохлова, и Панченко. Отделение, в котором я состою, проголосовало за Панченко, хотя он, выступая перед учеными, не показал себя с хорошей стороны. Но тем не менее была дана команда сверху его выбирать, и большинство проголосовало. Даже не стали думать, подходит ли эта кандидатура или нет, а просто, как было сказано сверху, так и поступили. Я сейчас не хочу обсуждать конкретные кандидатуры, но есть очень большая опасность, что так произойдет и в сентябре.

Игорь Соколов: Панченко. Я считаю, что он самый вероятный претендент. Он наиболее подготовленный к этой роли, имеет не только научный опыт, но и организационный. Из тех, кто зарегистрирован, я считаю, он наиболее предпочтительный и реальный кандидат на занятие этого поста.

Владимир Иванов, заместитель президента РАН: У всех претендентов высокие шансы. Трудно выделять кого-то, когда программ нет, потому что все они достойные ученые, все они сказали свое слово в науке, но надо понимать, как они видят дальнейшее развитие Академии.

Владимир Иванов, директор Института общей и неорганической химии им. Н.С. Курнакова РАН: Начну немного издалека. Дело в том, что любые выборы в Академии всегда сопровождаются многократными и очень подробными обсуждениями кандидатур. Такие беседы каждого с каждым занимают довольно много времени, но именно в этих беседах рождается какое-то мнение. Обсуждение ведется, и очень серьезное, и оттого, что оно на публику не выносится, результаты этого обсуждения не становятся менее взвешенными и менее продуманными. Все претенденты — серьезные соперники, и за каждым из них стоит поддержка большой группы членов Академии – за каждым, без исключения. Конец августа и сентябрь будут очень непростыми, потому что начнется вот это обсуждение и согласование позиций.

Предсказать результаты таких обсуждений сейчас, за два месяца до выборов, я бы, конечно, не рискнул. Все может измениться в последнюю неделю. Я, тем не менее, точно могу сказать вам, кто проиграл. В определенной степени проиграли наши коллеги из медицинского и сельскохозяйственного отделений. Они не выдвинули своих кандидатов и тем самым они фактически лишили себя возможности публично обсудить какие-то интересующие их вопросы, вынести их на большую Академию, и меня это, конечно, несколько огорчает. От расширения перечня обсуждаемых вопросов выборы только выиграли бы, и я полагаю, что победитель учел бы все то, что возникло бы в этих дискуссиях.

Алексей Старобинский: Я вам несколько назвал. Я бы пока воздержался от того, чтобы назвать одну какую-то кандидатуру. Выборы среди образованных и достаточно понимающих людей в том и состоят, чтобы спокойно обдумать и к нужному моменту сделать выбор.

Николай Кардашев: Сейчас очень трудно сказать, еще не было общего обсуждения. Мне кажется, что и прежние президенты Академии, в частности, Владимир Фортов, могли бы сделать очень много, если бы правительство внимательнее относилось к развитию науки в нашей стране.

Вячеслав Вдовин: Конечно, Александр Сергеев, если выборы состоятся. Кстати принимаю ставки, пока лишь двое поставили против него.