— Расскажите, кто ведет канал, в каких сферах вы работаете?

— Фактически за работу канала отвечают один-два человека, но в реальности мы суммируем очень большой хор голосов. Можно сказать, что сама научно-технологическая сфера ведет канал, мы лишь предоставляем ей площадку. Если говорить конкретно о нас, то мы работаем в научно-образовательной, научно-технологической сферах и экспертно-аналитической сферах.

— То есть это академический институт и условное «Сколково»?

— Это условная организация, глубоко интегрированная во все данные процессы.

— Почему вы ведете канал анонимно?

— Это единственная возможность откровенно высказать свои мысли и доносить их до тех, от кого зависит научная политика страны.

— Вас читают в Минобрнауки, ФАНО, РАН? В телеграме и Яндекс.дзене у вас около 400 подписчиков. Планируете наращивать аудиторию? Как и кого будете привлекать?

— Читают, причем не только там. Конечно, наращивать аудиторию мы планируем, но не любыми средствами. Непроверенные данные, откровенная «желтуха» — это не наш профиль. Точно так же мы не хотим излишне расширять тематику канала. Наша задача — выйти на устойчивую аудиторию профессионалов в области научной политики, ученых, инженеров, преподавателей, инноваторов, а также на каналы, по которым мы можем донести свои мысли до лиц, принимающих решения. Емкость аудитории в нашей теме не слишком велика, поэтому на десятки тысяч подписчиков рассчитывать сложно. Ключевой канал распространения — это совместные проекты, а также неформальные каналы. Мы надеемся, что ссылку на нас передают коллегам, друзьям и знакомым.

— В чем вы видите свою миссию и какой основной месседж канала?

— Наша миссия — это создание реально действующей системы управления наукой в стране и методологии использования всей научно-технологической сферы для развития России. Для этого необходимо придать движение всем структурам, поскольку без движения не существует управления. Мы видим недостатки имеющейся системы и указываем на них, мы имеем представление о том, как система должна выглядеть, и рассказываем об этом. Основной месседж канала: управлять наукой должны управленцы. Причем для управления наукой важнее системное видение процессов, широта кругозора и открытость ума нежели научные заслуги либо стаж госслужбы.

— Вы говорите «Наша миссия — создание реально действующей системы управления наукой в стране». Поясните, что конкретно вы для этого делаете или планируете делать? Разве в том, чтобы только указывать на недостатки существующей системы госуправления наукой, есть конструктив (критика РАН, ФАНО, МГУ, Минобра)?

— Наша задача — «расшевелить» то организационно-управленческое болото, в которое превратилось научная политика. У нас есть четкое видение того, что и как необходимо менять. Сейчас мы видим, что происходит движение. Это очень позитивно. Наша задача — по мере сил вносить в повестку дня те или иные темы. Более того, грамотно поставленный вопрос (а какая критика без вопросов?) — это половина ответа.

— У вас достаточно много оценочных материалов-колонок, вы делаете подробные разборы заметок и интервью, которые выходят в СМИ. При этом не так много инсайдов. Почему так получается, планируете ли вы публиковать больше эксклюзивов?

— Во-первых, почему вы считаете наши разборы не инсайдами и не эксклюзивами? На самом деле значительная часть процессов видна по открытым источникам: кто-то проговаривается, где-то публикуется проект документа, что-то обсуждают.

Поэтому за многими заметками и колонками стоят, собственно говоря, инсайды. В целом же научная сфера достаточно инертна и неповоротлива. Это не банки и не финансы, где инсайдом является информация типа «cкоро придут в такой-то банк» или «в курилке Минфина говорят о повышении налога на 0,1%». Горячих новостей в научной политике не так и много.

— Недавно у вас был разоблачающий материал про Артема Оганова, который, по общей тональности материала, живет в прекрасном и абсолютно нереальном мире, в котором российские ученые хорошо зарабатывают и творят науку. Чем вам не угодил Оганов?

— Нам не угодило то, что далеко не у всех ученых такие условия. Нам не угодило мировоззрение некоторой части ученых, которые пользуются избыточными благами, при этом экстраполируют свой опыт на всю ситуацию в российской науке. Мы писали не об Оганове, мы писали о системной проблеме на конкретном примере.

— Кто еще, кроме Оганова, в этом списке?

— Подобного списка не существует. Мы говорим о некоем образе мысли, который присущ кому-то в большей, кому-то в меньшей степени. Кстати, мы хотим отметить, что последнее выступление Артема Оганова на Совете по науке и образованию было отменным. Четко, выдержанно и по делу. Обозначена проблема привлечения и удержания лучших умов, а также выделены пути ее решения. Вероятно, это не ключевая проблема российской науки, но это точно один из способов повысить нашу глобальную научную конкурентоспособность.

— Большинство ваших постов посвящено Минобрнауки, РАН, ФАНО, причем с креном в сторону МОН. Вы делаете, например, подробные разборы ФЦП ИР, которые людям, не погруженным в деятельность МОН, не очень понятны, сравниваете психологические портреты Трубникова и Матвеева. Почему вы тогда канал про научную политику, а не канал «Научная политика Минобрнауки»?

— Мы канал про отсутствующую на данный момент структуру управления всей российской наукой. Минобрнауки находится в центре внимания по той причине, что это, по сути, единственный орган исполнительной власти, который обладает широкими полномочиями в реализации научной политики (хотя преимущественно в сфере вузовской науки). При этом, на наш взгляд, очень неверно трактовать программы типа ФЦП «Исследования и разработки…» исключительно как сюжет Минобрнауки. Программы охватывают широкий спектр вопросов: инновации, технологический трансфер, импортозамещение, развитие промышленности. Точно так же как нельзя игнорировать личностный фактор: ученые, да и все мы, должны знать, кто те люди, которые определяют наше общее научно-технологическое будущее. Кто-то ими управляется, кто-то с ними работает, а кому-то принимать решение об их дальнейшей управленческой судьбе.

— Почему у вас ничего или почти ничего нет про РВК, АСИ, Сколково, РНФ, РФФИ? С вашей точки зрения, их роль в научной политике менее важна или есть другие причины?

— Причины чисто объективные. С одной стороны, потому что нельзя объять необъятное. К сожалению, на данном этапе наших возможностей не хватает на все темы. С другой стороны, роль данных институтов в науке хоть и важна, но не является определяющей. Это не федеральные органы исполнительной власти, они не вырабатывают политику, а занимаются своими четко определенными обязанностями. По Сколково есть отдельный канал, поэтому доверимся профессионалам, ну а по остальным организациями — все будет, но постепенно.

— Что будет с системой управления наукой после президентских выборов? Ваш прогноз?

— Министерство высшего образования и науки (с ФАНО и институтами РАН), молодой министр с проектной командой, интеграция вузов и научных институтов. Будет движение, а это главное.

— Можно чуть поподробнее про это? Кто этот молодой министр? Научные институты будут интегрированы в вузы?

— «Лавка запасных» достаточно длинная. По конкретным персоналиям пока говорить сложно, поскольку не до конца ясна итоговая конфигурация самих управленческих структур. Наш прогноз касается той ролевой модели, которая была бы наиболее востребована на данном месте, и того способа действия, который был бы наиболее полезен отрасли.

Блиц:

— Трубников или Матвеев?.

— Матвеев.

— Трубников или Котюков?

— Котюков.

— Матвеев или Котюков?

— Котюков.

— ФАНО или Министерство науки?

— Министерство науки.

— Дворкович или Голодец?

— Дворкович.

— Фурсенко или Белоусов?

— Белоусов.

— Сергеев или Фортов?

— Фортов.

— Кто, если не Васильева?

— Зенькович.

— Кто, если не Садовничий?

— Хлунов.

— «Кванториум» или «Сириус»?

— Кванториум.

— «Сколково» или научно-технологическая долина «Воробьевы горы»?

— Сколково.