Вредны ли ковидные ограничения, зачем мы так долго оставались дома, насколько важен личный вклад одного человека в распространение инфекции и чем соблюдение локдауна похоже на рыночные отношения, читайте в материале InScience.News.
Новость о неэффективности локдаунов быстро разлетелась по СМИ: ее подхватили не только российские, но и англоязычные СМИ и телеканалы. Среди них, например, Fox News, где ведущие заявили: «По итогам метаанализа был сделан вывод о том, что локдауны оказали минимальный, а то и близкий к нулевому эффект на состояние здоровья населения, но там, где они вводились, они повлекли огромные экономические и социальные издержки».
И действительно, минусы строгих ограничений очевидны: из-за них труднее вести занятия в школах и вузах, множество людей остается без работы, закрываются предприятия, разоряются рестораны и отели. Кроме того, случаи домашнего насилия участились на 8%, а смерть от передозировки лекарств — на 30%. Однако настолько ли мизерны плюсы — и, главное, по сравнению с чем? Некоторые модели (например, работа ученых из Имперского колледжа Лондона) обещали снизить смертность на 98%.
Авторами публикации стали специальный советник в Центре политических исследований Копенгагена Йонас Херби, исследующий экономику и право, почетный профессор экономики в Лундском университете Ларс Йонунг, в прошлом — сотрудник в шведской налоговой полиции и экономический советник министра, и Стив Ханке, основатель и ко-директор Института прикладной экономики, глобального здоровья и исследований предпринимательской деятельности при университете Джонса Хопкинса, помогавший проводить валютные реформы. Неудивительно, что исследователей во многом интересовала экономическая точка зрения на вопрос. И изложили они ее в материале на сайте того самого Института прикладной экономики, а не в рецензируемом журнале.
При этом мерилом успеха ограничений стала статистика смертности. Напомним, что смертность, или mortality rate (доля числа умерших от всей популяции, обычно на 1000 человек в год), которую анализировали авторы статьи, не стоит путать с летальностью, или case fatality rate (процент числа умерших из-за болезни от общего числа зараженных за определенный период). Если в странах с жесткими локдаунами смертность не отличалась от стран без них, то о летальности, числе зараженных в целом, нагрузке на здравоохранение, количестве госпитализированных и других показателях по этому обзору мы судить не можем. А ведь целями локдауна было разорвать цепочки передачи инфекции (снизить число зараженных), «растянуть» заболевших во времени, добиться, чтобы больницы не были так перегружены, чтобы врачи смогли оказать всем помощь и чтобы ученые успели разработать вакцины.
Тем не менее экономисты проделали гигантскую работу, перелопатив 18 590 — нет, не случаев, а статей! — о (не)эффективности локдаунов. Однако после трехуровневого фильтра критериев и долгого обсуждения ограничений (нет, не ковидных, а методологических ограничений статьи) лишь 34 работы оказались пригодны к поставленным учеными условиям и 24 из них подошли под критерии метаанализа. Но почему так произошло? Дело в том, что даже хорошие по качеству и доказательной базе работы оказались разношерстными и по типам ограничений, и по строгости их соблюдения, и по условиям жизни и уровню здравоохранения в разных странах. Все эти параметры важны, но пока в каждом исследовании они разные, сравнивать выводы между собой иногда не проще, чем по габаритам таракана, слона и тумбочки предсказывать, кто из них быстрее бегает и больше ест.
Но вернемся к нашим 24 совпавшим с требованиями метаанализа статьям. Их ученые разделили на три группы. В первых изучался индекс строгости ограничений; ко второй относились ситуации, где нужно было оставаться дома, но можно было выйти за покупками, лекарствами или в больницу (shelter-in-place-order, или SIPO); к третьей — исследования всех методов защиты и лечения от заболевания за исключением лекарственных. По итогам строгие ограничения снижали смертность от COVID-19 в среднем всего на 0,2%, а SIPO — на 2,9%. Один из самых больших эффектов — снижение смертности на одну десятую — внезапно принесло закрытие несущественных предприятий.
Даже если представить, что с количественной точки зрения выборка в каждой из групп статей получилась хорошая, мы увидим огромный разброс: в одном случае закрытие школ приводит к падению смертности на 58%, в другом SIPO сокращает смертность на 35% за три недели, в третьем — авторы метаанализа не поняли, что подразумевалось под «локдаунами», но все равно включили статью в обзор. Откуда берутся эти проценты? В одних работах результат сравнивают с периодами или странами, где не делалось вообще ничего; в других под «контролем» подразумевают математические модели; а в третьих реальность сравнивают со странами, где соблюдались разные меры (например, Швеция, в самом начале пандемии запретившая большие собрания людей), но не было локдаунов, или же где люди добровольно придерживались ограничений. «В итоге некоторые меры сравниваются с минимумом мер, другие — с отсутствием мер», — отмечают ученые.
Важным условием успеха локдаунов может оказаться выбор времени, когда их следует вводить. Авторы метаанализа сами признают, что обошли этот вопрос стороной, однако считают, что если правильное время важнее строгости, то их результатам это не противоречит.
«Говоря экономическими терминами, спрос на такие “дорогостоящие” усилия по предотвращению распространения болезни, как социальная дистанция и внимание к гигиене, растет, когда инфекция заражает все больше людей. И наоборот, когда зараженных мало, спрос низкий. Тогда несоблюдение ограничений может выглядеть рациональным, и трудно заставить людей следовать им», — рассуждают авторы работы. Таким образом, когда локдаун приводил к более позитивной статистике в новостях, люди теряли бдительность. Опираясь на другие исследования поведения, экономисты предполагают, что соблюдение мер по собственному желанию может быть в десять раз эффективнее суровых предписаний.
Второе возможное объяснение в том, что государства могут отследить лишь некоторые нарушения. Даже установив камеру в каждый дом, трудно проконтролировать мытье рук, прикрывание рта при чихании и кашле и прочие мелочи, которые могут стать причиной заражения. Кроме того, самоизоляция может привести к тому, что больные окажутся в окружении семьи и заразят всех домашних. В то же время доступ людей к паркам, пляжам и другим относительно безопасным местам был ограничен, и это могло побудить их ходить в гости, разнося инфекцию.
«Авторы говорят, что надо делать как в Финляндии, Норвегии или Дании, где подавляющее большинство ограничений соблюдались самими людьми, а со стороны властей были лишь рекомендации. Легко говорить. Кто бы был против. Порекомендовали людям носить маски — они носят. Порекомендовали соблюдать дистанцию и не болтаться по людным местам почем зря — они соблюдают и не болтаются. Но где столько сознательного населения набрать?» — сетует врач и научный журналист Алексей Водовозов, отмечая, что выводы работы «скорее говорят об отсутствии качественных исследований всех аспектов ограничительных мероприятий».
Причин можно найти много — например, сравнить риторику власти и уровень доверия населения к ней. Результат от этого не изменится — обзор не доказывает, что локдауны никого не спасли и только всем навредили. «Мы не призываем страны вернуться к так называемому локдауну, но мы призываем все страны защитить свое население, используя все имеющиеся инструменты», — подчеркнул во время очередного брифинга генеральный директор Всемирной организации здравоохранения Тедрос Гебрейесус. Эти слова очень четко показывают, что есть разные формы защиты — и вакцинация, и маски, и изоляция заболевших, и осознанные, добровольные меры, которые люди самостоятельно принимают меры для заботы о здоровье. С момента появления штамма омикрон заразилось больше людей, чем за весь 2020 год, и придется комбинировать разные доступные нам средства, чтобы оставаться здоровыми.
Подписывайтесь на InScience.News в социальных сетях: ВКонтакте, Telegram, Одноклассники.
