В честь двухсотлетней годовщины со дня рождения великого русского математика Пафнутия Львовича Чебышева организаторы Международного конгресса математиков в Санкт-Петербурге подготовили о нем интервью с Сергеем Демидовым, профессором кафедры теории вероятностей, заведующим кабинетом истории и методологии математики и механики механико-математического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова.
— Расскажите, пожалуйста, о семье Чебышева. Как прошло его детство?
— Его отец — Лев Павлович Чебышев, а мать — Аграфена Ивановна, урождённая Познякова. Это представители двух не очень знатных, но почтенных дворянских семейств. Люди совсем не бедные, владели целым рядом деревенек в центральной России, в Москве у них был собственный дом.
В их семье в селе Окатово Калужской губернии 200 лет назад, а именно 16 мая 1821 года, и родился будущий великий математик. С детства он обладал физическим недостатком — у него была сведена нога, поэтому он прихрамывал и ходил, опираясь на палку. В играх со сверстниками он не мог участвовать, так что сидел в сторонке: либо читал, либо мастерил какой-нибудь механизм — он любил и умел это делать. Вероятно, здесь и лежат истоки его будущего интереса к механике, ведь Чебышев один из классиков теории механизмов.
— Какое образование он получил?
— В то время наиболее престижно и естественно для дворянского семейства было готовить из детей будущих офицеров российской армии. Из-за хромоты военная карьера Чебышеву была заказана, и родители выбрали для него поступление в университет — тем более что Окатово находится всего в 90 километрах от Москвы. Так Пафнутий Львович и его младший брат были отправлены в Москву. Жили они там в собственном доме в Долгом переулке. До наших дней здание не сохранилось, и переулок стал улицей Бурденко. Родители были достаточно богаты и вместо того, чтобы отдать мальчиков в гимназию, наняли им очень хороших учителей. Например, латынь им преподавал Тарасенков, который имел славу превосходного латиниста. Тогда он был еще студент медицинского факультета Московского университета, а впоследствии стал директором Шереметьевской больницы — ныне это Институт Склифосовского — и лечил Николая Васильевича Гоголя в последние месяцы его жизни (об этом он оставил воспоминания). Математике мальчиков обучал, пожалуй, лучший в городе педагог — Платон Николаевич Погорельский. Он поставил преподавание математики в Москве и московском ученом округе на очень высокий уровень, а по его учебникам учились по всей Российской Империи.
— Полагаю, именно под его влияние попал Чебышев?
— Да, все биографы сходятся в том, что именно фигура Погорельского оказалась ключевой для выбора Пафнутием Львовичем будущей специальности. Прежде он никогда не проявлял особого интереса к математике, будучи просто мальчиком, преодолевающим все ступеньки гимназического образования. В 1837 году Чебышев подал прошение на математическое отделение философского факультета Московского университета
Надо сказать, что, поступив на факультет, Чебышев развивался чрезвычайно быстро. Уже на начальных курсах он написал свою первую серьезную работу о вычислении корней алгебраических уравнений. На студенческом конкурсе она была оценена серебряной медалью, хоть и заслуживала большего. Многие годы она хранилась в архиве и увидела свет лишь в советское время в собрании его сочинений. Тогда и стало понятно, насколько замечательное достижение математики она собой представляла. Над таким же результатом трудились крупные математики, а Чебышев получил его, будучи всего лишь студентом первых курсов — это яркий показатель его гениальности.
Ему вообще очень повезло попасть в Московский университет именно тогда, когда математическое образование в нем находилось на подъеме: от очень слабого оно выходило на европейский уровень. В этом очень важную роль сыграли два профессора — Николай Дмитриевич Брашман, который занимал кафедру прикладной математики, и Николай Ефимович Зернов, занимавший кафедру чистой математики. Брашман сразу обратил внимание на Пафнутия Львовича и много занимался с ним лично, так что формирование Чебышева-математика проходило под влиянием этого выдающегося математика и педагога. Портрет Брашмана всегда стоял у него на столе.
— Как развивалась научная карьера Чебышева?
— Дальше последовал очень быстрый рост Пафнутия Львовича как математика. Поскольку он вышел из семьи очень хозяйственного помещика, умевшего поставить дело и тратить деньги, отношение к науке сложилось соответствующее. «Хороша та задача, что имеет практическое приложение» — это один из основных принципов, на котором будет строиться его знаменитая математическая школа.
Надо сказать, что окончание университета (это случилось в 1841 году) пришлось на очень непростое для семейства Чебышевых время. В 1840 чернозёмную полосу России поразил неурожай, что поставило многих помещиков, Чебышевых в том числе, на грань разорения. Родители были вынуждены вернуться в деревню — жизнь в Москве стала не по средствам. Перед Пафнутием Львовичем встал выбор: поступить по окончании университета на государственную службу и забыть о науке или продолжить ею заниматься, живя на очень скромные средства. Он выбрал второе.
И естественно, что Чебышев выбрал в качестве темы магистерской диссертации сюжет из области теории вероятностей — дисциплины, славящейся своими приложениями. В 1845 году он написал и опубликовал блестящий элементарный учебник по теории вероятности для нужд Демидовского лицея в Ярославле, который выпускал юристов. Этот труд и стал его магистерской диссертацией, которую он успешно защитил годом позже.
В 1847 году Чебышев переехал в северную столицу — Санкт-Петербург. Почему, сказать точно нельзя, но из общих соображений можно предположить, что он, как человек амбициозный, превосходно понимал какого уровня он математик и что именно в Петербурге у него будет больше возможностей раскрыть свой талант и организовать будущую карьеру. И в самом деле: в июле того же года он получил звание доцента и в сентябре начал читать лекции по алгебре и теории чисел.
Пафнутия Львовича заметил академик Виктор Яковлевич Буняковский — один из ведущих математиков того времени, готовивший к публикации обнаруженные в архиве Академии неизвестные работы Эйлера по теории чисел. И он привлек к этому делу Чебышева. Надо заметить, что задачи, которые не имеют непосредственных приложений, его не интересовали, а теория чисел в то время особых практических применений не имела. Но он согласился — для него было очень важно, что он делает работу по заказу Академии наук вместе с одним из ведущих математиков того времени. Поэтому Чебышев погрузился в работы Эйлера, и это настолько увлекло его, что теория чисел стала одним из главных направлений его деятельности.
По этой дисциплине в 1848 году он защитил докторскую диссертацию «Теория сравнений». Этот труд долгие годы будет главным учебником по теории чисел в России. В 1849 году он вышел уже книгой, и был удостоен Демидовской премии. Его работы по теории чисел становятся широко известными на Западе. В 1852 следует его командировка во Францию, Англию и Германию. Предполагалось, что он посетит заводы, ветряные мельницы, ознакомится с коллекциями различных технических аппаратов и механизмов и даст рекомендации, которые можно использовать для развития техники в Российской империи. И его отчеты и сегодня чрезвычайно интересно читать.
Одним из результатов этой командировки стало появление в 1854 году его известной работы по теории механизмов — механических устройств, которые служат для преобразования движения из криволинейного в прямолинейное. Возникшие технические вопросы послужили причиной для создания теории приближения функций многочленами — одного из главных направлений исследований петербургской школы. В 1856 Чебышев избран экстраординарным, а в 1858 ординарным, то есть полным академиком. В том же году его избирают почетным членом Московского университета.
— Но он же переехал в Санкт-Петербург?
— Пафнутий Львович никогда не прерывал связи с Москвой. Он всегда старался помогать москвичам. В частности, он стоит у истоков Московского математического общества, которое появилось в 1864 году. Будучи одним из людей, ценимых Министерством народного просвещения и входившим в различные комиссии министерства, он сумел добиться, чтобы журнал общества «Математический сборник» был включен в список изданий, рекомендованных гимназиям для формирования библиотек. А ведь это еще один источник финансирования. Существовали очень неприязненные отношения между математическими сообществами в Москве и Петербурге. Но в этих баталиях никакого участия Чебышев не принимал. Он всегда правильно оценивал все происходящее в Москве и каждому разумному начинанию оказывал поддержку.
— Каким человеком был Пафнутий Львович?
— По своим убеждениям Чебышев был государственником и не жалел ни сил, ни времени для участия в предприятиях, могущих принести стране пользу. Я уже упоминал о его деятельности по линии народного образования. Интересно, что он сыграл важную роль в становлении артиллерийского дела в России, в частности в переходе от гладкоствольной к нарезной артиллерии. Его оценки и соображения были важны для тогдашней военной науки.
Еще Пафнутий Львович был великолепным педагогом и превосходно читал лекции — на них студенты ходили как на праздник. У него был один день недели, в который двери его квартиры были открыты, и каждый, у кого были вопросы, мог прийти и задать их. Он замечательным образом воздействовал на студентов и умел увлечь их, правильно поставить перед ними задачи, помочь сделать им первые шаги в исследованиях. Его мощная математическая школа выпустила в мир ряд великих ученых, она же выдвинула математическую Россию на одно и первых мест науки тех лет. Его научная деятельность получила европейское признание: он состоял членом ведущих академий того времени, его очень высоко ценили, особенно во Франции.
Будучи очень одаренной творческой личностью, Чебышев умел правильно расставлять акценты и действовать в ситуациях совершенно новых, с которыми никому раньше сталкиваться не приходилось. Одна из замечательных страниц его жизни — взаимоотношения с Софьей Ковалевской, нашей знаменитой женщиной-математиком. Он сразу оценил неординарность её личности и старался способствовать её деятельности. Надо сказать, что ее избрание в Российскую академию наук прошло при активном его участии. От него зависело практически все, поскольку он был первым математиком России. Он сделал все возможное, чтобы Ковалевскую избрали. И кстати, когда это произошло, тут же отправил ей приветственную телеграмму.
— Продолжая разговор о личном: у Чебышева ведь не было семьи?
— Женат он не был, но всё же сказать, что у него «не было семьи», нельзя: слишком тесными были связи с родными, прежде всего с братьями и сестрами. Пафнутий Львович переживал каждое событие в их жизни, принимая все близко к сердцу. По самым различным поводам к нему обращались за советом. Например, что бы он посоветовал читать племяннику. Несколько подумав, Пафнутий Львович предложил «Историю Государства Российского» Карамзина. Это и полезное чтение, и высокая литература. Имущественное положение его сестер было не блестящим. Зная об этом, Пафнутий Львович делал все возможное, чтобы им помочь. Он в этом смысле был человеком очень ответственным.
— Подводя итог: что мы можем считать главными достижениями Чебышева?
— Конечно, его выдающиеся открытия в области теории чисел, теории вероятностей, теории функций, прикладной математики. Но что не менее важно: он создал мощную математическую школу. Он был один из людей, которые способствовали развитию российского математического сообщества: он поддерживал его в важнейших инициативах, в частности во всероссийских съездах естествоиспытателей — выступал на них с основополагающими докладами, участвовал во всех дискуссиях, которые казались ему интересными. Чебышев прилагал большие усилия и по укреплению связи российских математиков с европейскими коллегами — это послужило мощным стимулом для дальнейшего развития математических исследований в стране.
— Можем ли мы надеяться, что в наше время появится новый Чебышев? Что нужно молодому математику, чтобы развиваться в правильном направлении?
— Великие люди были всегда. Лобачевские и Чебышевы будут появляться на свет вне зависимости от чего бы то ни было. Тут важно, чтобы в стране были условия для развития их талантов, чтобы сама атмосфера — в школе, в высшем учебном заведении — способствовала этому, как случилось с Чебышевым: уроки Погорельского, Московский университет конца 30-ых — начала 40-ых годов с Брашманом. Тогда таланты получат правильное развитие, начало которому должно быть положено ещё в первом классе.
— С высоты вашего опыта как историка математики, какое будущее ждет эту науку?
— Для того, чтобы оценивать перспективы развития математики, нужно иметь видение великого математика. Например, такой вопрос можно было задать Колмогорову в период его расцвета. Мои же оценки такого рода процессов вряд ли уместны.
Могу лишь сказать, что пока математика занимает очень важное место в жизни общества и позиции свои не сдает, оставаясь одной из главных наук не только в естествознании, но и в гуманитарном знании. Сегодня поле деятельности математиков ушло далеко за те пределы, в которых мы привыкли видеть ее в начале ХХ столетия. Она работает, скажем в лингвистике, в медицине, в устройстве вашего мобильного телефона, повсюду. Но для того, чтобы сохранять столь высокую степень включения в жизнь общества, необходимо, чтобы она продолжала свое мощное развитие, нужны немалые средства и внимание государства.
Математическая наука и математическое образование должны властью активно поддерживаться, что было характерно для всех без исключения этапов развития российского общества со времен Петра Великого. Пожалуй, в этом плане ситуация в последние годы существенно изменилась. Мы уже не ощущаем той поддержки, которая была 40 лет назад. Если хотим сохранять ведущие позиции в науке, мы должны тратить время и деньги на исследования, которые вовсе не обязательно дадут немедленный практический выход. Сиюминутная выгода стала фетишем. Властвует такой взгляд на дело: надо вкладываться туда, где мы получим эффект буквально в ближайшее время. Это неверный подход. Простая вещь: сегодня существует такая отрасль, как томография. Основана она на некотором математическом принципе, который в момент его открытия никакой практической пользы не сулил. Это был результат, имевший чисто теоретическое значение. Но без этого «бесполезного» результата не было бы суперполезного томографа. Математика, как впрочем и любая другая наука, должна развиваться свободно, а вовсе не в видах исключительно сиюминутной пользы. Она работает впрок. Мы не знаем, какое ее предложение может потребоваться завтра для решения той или иной насущной потребности общественного развития.
Подписывайтесь на InScience.News в социальных сетях: ВКонтакте, Telegram, Одноклассники.
