Джордж Портер, барон Портер Ладденэмский

Родился: 6 декабря 1920 года, Стейнфорт, Южный Йоркшир, Великобритания

Умер: 31 августа 2002 года, Кентербери, Великобритания

Лауреат Нобелевской премии по химии 1967 года (1/4 премии, совместно с Рональдом Норришем, вторую половину премии получил Манфред Эйген). Формулировка Нобелевского комитета: «За исследования сверхбыстрых химических реакций, стимулируемых нарушением равновесия с помощью очень коротких импульсов энергии (for their studies of extremely fast chemical reactions, effected by disturbing the equilibrium by means of very short pulses of energy)».

Будущий анлийский лорд и нобелевский лауреат происходил из достаточно простой семьи: дед Джона Портера был шахтером, отец, Джон Смит Портер, — строителем. Джордж был единственным сыном Джона Смита Портера и Элис Энн Ребук. К слову, отец учился всего лишь до 13 лет — и всегда об этом жалел. Именно поэтому, когда в 1938 году учившийся на отлично Джордж поступил в Университет Лидса со стипендией Экройда, дававшей 40 фунтов в год, остальные средства на обучение студента давал отец.

Проучился в университете Портер всего три года — началась война, и он ушел воевать, но перед этим успел понять, что хочет заниматься физической химией. Это сказалось влияние Мередита Гвинна Эванса, одного из авторов теории переходного состояния (наряду с Генри Эйрингом и Майклом Поляни). После войны именно Портер скажет решающее слово в изучении тех самых промежуточных соединений, короткоживущих интермедиатов реакции, о которых в том числе и шла речь в теории Эванса. Но пока что научная карьера прервалась — как член Королевского военно-морского резерва Великобритании он отправился оператором радара на флот.

На своем посту радиоинженер Портер отличался большой изобретательностью. Например, говорят, что большие желто-черные резисторы, которые в народе назывались «тигром», в случае выхода их из строя можно заменить… обычной обувной ваксой.

Экспериментальные навыки молодой человек развивал во время службы очень активно — параллельно с физической формой (по воспоминаниям ученого, ему, например, приходилось перепрыгивать с корабля на корабль посреди Атлантики). Он наблюдал потопление трех или четырех подлодок врага, принимал участие в африканской кампании, был инструктором операторов радара и даже должен был отправиться воевать в Японию, но та капитулировала, в результате чего Портеру пришлось вынести еще одно тяжелое испытание — бездействием.

Но нужно отдать войне должное — именно глубочайший опыт конструирования различных радиоэлектронных устройств и ремонта поломанных приборов привел офицера-студента и его научного руководителя к Нобелевской премии.

А все потому, что после демобилизации 26-летний Портер попал в Кембридж в аспирантуру и в 1946 году начал работу под руководством известного фотохимика Рональда Норриша. Мы уже описывали идею, реализованную Портером и Норришем в области изучения сверхкороткоживущих промежуточных соединений.

Две вспышки: одна мощная, приводящая к фотолизу веществ, другая, послабее, — вдогонку, для спектроскопии тех самых промежуточных соединений. Изменяя промежуток между первой и второй вспышкой, оказалось возможным изучить, что происходит в кратчайшие моменты времени после начала реакции.

Конечно, путь к Нобелевской премии был небыстрым и непростым — недаром с начала совместной работы и со времени первой статьи прошло целых двадцать лет. Тем более что первая статья, основанная на работе в технике разрушения металлического зеркала на разном расстоянии от источника свободных радикалов (техника зеркала Панета), оказалась средненькой — сам Портер говорил: «Статья опубликована в 1947. Не очень хорошая».

На самом деле эта статья предназначалась для обсуждения в 1947 году Обществом Фарадея «лабильной молекулы», конференция была полностью посвящена изучению короткоживущих химических объектов, таких как свободные радикалы, но в принципе не рассматривала прямые методы наблюдения вообще. Кто же знал, что своей работой уже тогда Портер и Норриш начали создавать метод, который скоро даст возможность увидеть напрямую радикалы со временем жизни в тысячную доли секунды, а затем все сокращать и сокращать этот временной интервал.

Упорство и экспериментальный талант Портера дали не меньше, чем опыт и научный гений Норриша. И поэтому половину Нобелевской премии 1967 года по химии честно разделили поровну между учеником и учителем.

«Главное значение для химиков методов, выработанных Эйгеном, Норришем и Портером, заключается в их полезности для решения самых разнообразных проблем. Очень многие лаборатории во всем мире благодаря этим методам достигают результатов, о которых ранее не могли и мечтать», — так охарактеризовал работу ученых представитель Шведской Королевской академии наук.

Речь Портера на банкете была удивительной. Изящно и галантно восхищаясь великолепием, хрусталем, фраками и прочими элементами высшего света (внук шахтера станет лордом в честь своих заслуг только в 1990 году), он не мог не вставить шпильку про настоящий быт ученых и пошутить про свои сверхкороткие эксперименты:

«Это радостный случай для ученого, когда предмет, который интересует его больше всего, признается самой высокой честью, какую только может дать мир. Когда честь оказывается этому ученому лично, счастье действительно сладостно. Наука в целом – это неформальная деятельность, жизнь в рубашках и кофе в стаканах. Действительно, как показали нам газеты, один из новых Нобелевских лауреатов даже пьет свое шампанское из мензурки. Неудивительно, что сегодня вечером мы потрясены великолепием этого события. Но никто из нас, я уверен, не хотел бы этого иначе. Наука и литература великолепны, и именно науке и литературе отдает дань эта выдающаяся компания.

Мы, три химика, — самые удачливые из Нобелевских лауреатов, многие из которых были вознаграждены премией после долгих лет терпеливого и кропотливого труда. Мы же получили свою награду за работу, суть которой заключается в том, что мы были настолько нетерпеливы, что потратили только миллионную долю секунды на эксперимент».