В 2017 году в центре Стокгольма начнется строительство Нобелевского центра. По словам руководителей проекта, в новом Центре не только будет расширена и преобразована экспозиция музея, но также будут представлены различные образовательные программы для всех желающих и организована площадка для общественного обсуждения глобальных проблем. Бюджет проекта составляет более 125 млн евро (7,9 млрд рублей), строительство планируется завершить к 2020 году. О том, каким будет Нобелевский центр и как могут поменяться традиции, Indicator.Ru побеседовал с архитектором проекта, британцем Дэвидом Чипперфильдом

— Как возникла идея Нобелевского центра?

— Сначала надо было ответить на вопрос, на что должно быть похоже здание, ведь раньше не было ничего подобного. Это не концертный зал, не конференц-центр, не музей, не образовательный центр. И в то же время в какой-то мере центр должен стать всем перечисленным. Нам стало ясно, что в основе должен быть диалог. Мы стараемся сделать центр открытым, насколько это возможно, чтобы ученые наслаждались видом, чтобы у них появилось чувство простоты. Здание не должно быть роскошным.

— Одна из центральных идей Нобелевского музея состоит в том, что представленные там экспонаты и их история должны вдохновлять посетителей. Что необычного и вдохновляющего будет в Нобелевском центре?

— Нам нужно реализовать две идеи: это должно быть место, куда приходят смотреть на экспонаты и где проводят дискуссии и мероприятия. Я работал над многими музеями. Музеи современного искусства, например, в Нью-Йорке и Польше, могли выглядеть более динамично. Они же были наполнены экспонатами. Люди придут на выставку один раз и больше уже не захотят возвращаться. Приходится постоянно менять экспозиции. В музеях же всегда есть какие-то временные выставки: золото инков, Рембрандт, все что угодно. В современном искусстве есть лекции, перформансы, танцы, то, что размывает границы между музеем как учреждением и тем местом, куда приходят люди. Вот почему работа над музеями настолько сложна. В Нобелевском центре нам предстоит решить эту проблему. Во многих музеях стараются помещать экспонаты в верхней части здания, чтобы они работали больше как культурные объекты. Тогда история, которую рассказывают музеи, и динамичная жизнь общества становятся равноценными. Многие музеи стараются соответствовать обществу. Зданию Нобелевского музея тоже следует это делать. Представьте, вы получаете письмо от Нобелевского центра, который предлагает вам стать спикером на конференции. Разве вы откажетесь? Подобная идея уже частично реализована в проекте TED Talks.

В отличие от TED у Нобелевского центра будет больше возможностей для организации дискуссий. Во время Нобелевской недели проводится «Нобелевский диалог», и это фантастическое мероприятие. Оно проходит раз в год, а в Нобелевском центре подобные форумы можно будет с легкостью проводить раз в месяц. Это будет место, где будут обсуждаться глобальные проблемы, где люди смогут отстаивать свое мнение, говорить о том, о чем они бы не смогли сказать в официальных, государственных учреждениях. Это очень важно для нашего поколения.

— Какие образовательные программы будут проводиться в центре?

— Изначально было много разногласий относительно программы Нобелевского центра. Если взять тот музей, что есть сейчас, то там какая-то часть посвящена истории Альфреда Нобеля, но самое интересное, конечно, связано с лауреатами. Именно через лауреатов вы можете узнать о предмете их исследований и работах, будь то физика или литература. Нашу программу нужно будет разделить на несколько уровней. Например, будут подготовительные занятия для семилетних детей, это одна история. Также будут программы для студентов. Ученые смогут представить здесь результаты научных исследований. Появятся образовательные программы из различных областей. И хочу подчеркнуть важность того, чтобы наши образовательные программы для школьников были интегрированы в школьную программу.

— Есть ли еще подобные будущему Нобелевскому центру здания, которые служат площадкой для дискуссии?

— Есть некоторые академии и институты, которые предоставляют свои площадки, есть платформы, например Chatham House, TED Talks, Intelligence Squared, но в них не заложены идеи глобальности и независимости. У Всемирной организации здравоохранения также есть несколько площадок для встреч и дискуссий. Проект, где обсуждаются глобальные вопросы, будет действительно трудно запустить, выяснить, кто и как будет им руководить. В нашем случае люди доверяют всему, что связано с Нобелем, они доверили шведам решать, кто лучший в литературе или физике или кто достоин премии мира.

— В Центре будут вручать Нобелевские премии, а что насчет других мероприятий? Где, например, будет проводиться Нобелевский банкет?

— Нобелевский банкет останется в Стокгольмской ратуше, провести его в новом здании достаточно сложно. На мой взгляд, церемония награждения, раз она переедет в новое здание, должна быть несколько изменена. Сейчас на церемонии можнт присутствовать 1300 человек. Мы предлагаем сделать зал, где будут вручаться премии, меньше. При этом на первом этаже можно будет разместить до 500 человек, и люди смогут с бутылкой пива наблюдать за Нобелевской церемонией на больших экранах. Это уже другое поколение, они могут приходить в одежде, не соответствующей строгому дресс-коду.

— То есть вы хотите изменить нобелевские традиции?

— Я не знаю, я лишь считаю, что, возможно, несколько изменится церемония. Банкет проводится в Стокгольмской ратуше, и если церемония награждения будет проходить в Нобелевском центре, то можно будет прямо на лодке добраться после церемонии на ужин.

— Вы часто говорите, что очень важно, чтобы город хранил традиции, при этом важно развиваться и двигаться вперед. Как это совместить?

— Как правило, любые разговоры о сохранении традиций порождают конфликты. Такие дискуссии довольно сложно протекают. Люди чувствуют, что что-то происходит без них, что они не участвуют в обсуждении. Честно говоря, я и сам не знаю ответа на этот вопрос. Наверное, нужно, чтобы этапы планирования и проектирования были более открытыми и прозрачными. Существующие проблемы не имеют никакого отношения к общественным зданиям, не они разрушают города, а частная застройка. Если мы начнем строить церковь, никто не начнет возмущаться, что она очень большая, хотя никто не знает насколько большой она должна быть. Если же мы строим отель или бизнес-центр, люди сразу возмущаются, а не слишком ли здание велико. Его размер зависит только от того, сколько денег вы хотите заработать. Размер Нобелевского центра определен нашей программой, мы не будем на нем зарабатывать.

Проблема состоит в том, как в будущем люди будут контролировать застройку городов. Музеев или культурных центров не может быть слишком много. Вы может построить для культурного центра уродливое здание, но оно не испортит город. В Стокгольме есть Дом культуры, здание, построенное в 1970-х, все его ненавидели. Это был очень радикальный и драматичный эксперимент. А сейчас оно необычайно популярно и является одной из самых посещаемых площадок города. Повторюсь, общественные здания не разрушат город, это делают частные инвестиции.

— Вы когда-нибудь работали в России? У вас там были какие-нибудь проекты?

— Последние 10 лет я работаю над проектом Пермского театра оперы и балета и не знаю, когда он завершится. У меня было много проектов в Москве, которые не были доведены до конца.

— Что вызвало проблемы?

— Это не так легко. В последние годы в Москве было возведено не так уж много хороших современных зданий. Не так много, как следовало бы. Я, конечно, надеюсь, что здание Театра оперы и балета в Перми будет достроено, мы работаем над ним уже очень долго, но я не уверен.