Программа мегагрантов и работа в Нижнем Новгороде, очищение космического пространства от мусора с помощью лазеров и сокращение времени жизни ядерных отходов — об этом в интервью Indicator.Ru рассказал Жерар Муру, лауреат Нобелевской премии по физике 2018 года

Лауреатами Нобелевской премии по физике 2018 года «за новаторские изобретения в области лазерной физики» стали Артур Эшкин, Жерар Муру и Донна Стриклэнд. Артур Эшкин, который стал самым пожилым лауреатом (сейчас ему 96 лет), не смог приехать в Стокгольм из-за проблем со здоровьем, и премию за него получил его сын Майкл. Эшкин работал над созданием оптического пинцета — инструмента, который позволяет манипулировать микроскопическими объектами с помощью лазерного света.

Жерар Муру и Донна Стриклэнд — создатели самых коротких и мощных лазерных импульсов, когда-либо полученных человечеством. Их статья, которая произвела переворот в науке, вышла в 1985 году. Сначала они растягивали лазерные импульсы во времени, чтобы уменьшить их пиковую мощность, затем растягивали их в пространстве, а потом сжимали. Это техника получила название «усиление чирпированных импульсов» и вскоре стала стандартом для изготовления лазеров с высокой интенсивностью излучения. Спектр их применения очень широк и не до конца исследован. В частности, именно с помощью такого лазерного излучения в мире ежегодно проводятся миллионы операций по коррекции зрения.

— Профессор Муру, мой первый вопрос будет про Россию. В 2010 году вы приехали в Нижний Новгород по программе мегагрантов. Какое у вас осталось впечатление от работы с российскими коллегами?

— Да, это был очень интересный опыт. Я работал в лаборатории профессора Сергеева, он же сейчас глава вашей Академии наук?

— Да.

— Вот, мы с ним были друзьями и до нашей совместной работы в Нижнем Новгороде. У вас в стране я участвовал в создании и развитии лаборатории ELSA — Extreme Light Sources and Applications («Экстремальные световые поля и их применение»). Там сейчас три мощных экспериментальных лазерных комплекса (мультипетаваттный, аттосекундный и терагерцовый, — прим. Indicator.Ru). Я очень рад, что принял участие в программе мегагрантов и что меня выбрали. Для меня это была прекрасная возможность поработать с моим другом Сашей (Александром Сергеевым, — прим. Indicator.Ru) и с другими российскими коллегами над интересной мне темой. Я действительно получил удовольствие от проекта, от того, что получил возможность развивать новые концепции. Да, и еще я внес вклад в проект XCELS — Международный центр экстремального света; Россия — один из основных его участников.

— Почему вы вообще решили подавать заявку на мегагрант?

— Для меня это было вполне последовательное решение. Саша Сергеев и его группа — это очень компетентные люди в области лазеров сверхкоротких импульсов, и естественно, что я хотел с ними поработать.

— Изменилась ли как-то ваша жизнь после получения Нобелевской премии?

— Да, на меня навалилась куча интервью, встреч, публичных мероприятий. А вот внутри меня ничего не изменилось. Я люблю физику, всегда хотел ей заниматься, всегда хотел достигать научных целей. А теперь я хочу использовать эту награду, чтобы и дальше продвигать свои идеи.

— Какие именно? Чем вы сейчас занимаетесь?

— Я сконцентрировался на прикладном применении сверхкоротких лазерных имульсов. Я хочу, чтобы они были полезны для общества. Например, вы знаете, что их можно применять для очищения космоса? Наши космические программы оставляют огромное количество отходов, мусора, который летает над планетой. И более того, он опасен. Так вот, лазерами можно очищать космос, и я как раз этим сейчас занимаюсь. И еще одна тема моих исследований — это то, как с помощью лазеров можно сократить время существования ядерных отходов.

— Фемтосекундные лазеры применяются еще и в медицине…

— Да, и когда мы поняли, что их можно использовать в офтальмологии… Для нас это был wow-эффект, знаете, это когда очень сильно чему-то удивляешься. Мы понятия не имели, что фемтосекундные лазеры можно применять для операций на глазах, это выяснилось абсолютно случайно. Мы просто проверяли их воздействие на глаз, результат этого воздействия увидел офтальмолог и спросил: «А что это за лазер?» Я ответил: «Фемтосекундный лазер, а почему вы спрашиваете?» И он сказал: «Потому что он наносит идеальные повреждения!»

— Почему вы решили заниматься наукой?

— Для меня находиться в лаборатории и заниматься лазерами — это само по себе удовольствие. Лазеры можно применять во многих областях, они так или иначе влияют на жизнь всех нас, и мне приятно, что я могу каким-то образом менять жизнь людей к лучшему. Я знаю, что в этой области физики еще масса возможностей, и я просто не могу устоять перед ними.

— Кстати, о возможностях физики. Лазеры часто называют одним из самых важных физических достижений ХХ века, они нашли множество применений. Можете назвать аналогическое достижение физики XXI века? Или пока рановато?

— Нет, не могу назвать ничего схожего по масштабу влияния. Да, лазеры — это изобретение ХХ века, но им около 60 лет, они довольно молоды. Сложно предсказать, что еще может оказать большее или хотя бы схожее влияние на самые разные сферы нашей жизни. Смотрите, мы добились фемтосекундного излучения. Но мы же можем брать его, сжимать еще сильнее и получать аттосекундное излучение (аттосекунда — одна квинтиллионная доля секунды, — прим. Indicator.Ru). Это еще более короткие импульсы, совсем другой эффект.