Мы продолжаем рассказ о лауреатах Нобелевской премии и номинантах на нее в обновленной рубрике «Путь к Нобелевке», которую мы реализуем на целом ряде научно-популярных порталов совместно с национальной премией «Вызов». Как знаменитый физик из одного родственного и научного тандема перешел в другой, как в обычной кладовке переработать восемь тонн урановой руды и что изменилось в обстановке дома Кюри после получения Нобелевской премии, читайте в новом выпуске нашего проекта.
В нашем проекте «Путь к Нобелевке» экспериментально начинает наблюдаться замедление времени. Если первый нобелевский год, 1901-й, «длился» у нас полторы недели, то в 1903 году столько уже будет длиться одна только премия по физике. Ибо на третий год вручения премии по физике ее разделило уже три человека. Половину получил открывший радиоактивность Антуан Анри Беккерель, о котором мы уже рассказали, вторую — исследовавшие это открытие супруги Пьер и Мария Кюри. И мы начинаем описание семьи, давшей миру сразу четырех нобелевских лауреатов и три Нобелевских премии, с Пьера Кюри.
Родился 15 мая 1859 года, Париж, Франция.
Умер 19 апреля 1906 года, Париж, Франция.
Нобелевская премия по физике 1903 года (разделил половину премии с Марией Склодовской-Кюри, вторую половину получил Анри Беккерель).
Формулировка Нобелевского комитета: «В знак признания исключительных услуг, которые они оказали науке совместными исследованиями явлений радиации, открытой профессором Анри Беккерелем».
Родители Пьера Кюри были людьми образованными и интеллигентными, но не очень богатыми и в свет не выходили. Отец, Эжен Кюри, был потомственным врачом и обеднел, потеряв большую часть состоятельных пациентов после революции 1848 года, которую он принял всей душой. Мать, Клер Депулли, была дочерью фабриканта, которого эта революция разорила. Так что родители будущего нобелевского лауреата были жертвами революции — с разных сторон. Правда, Эжен Кюри по-прежнему оставался членом республиканского кружка, был ярым антиклерикалом и даже не крестил своих двух сыновей, Жака и Пьера.
Какое-то время Пьер жил в Париже, но потом им с семьей пришлось уехать из в пригород. Семья не могла себе позволить ни нормальное жилье, ни нормальное образование, поэтому братья учились дома. И, надо сказать, родители очень хорошо выучили своих детей, правильно используя их особенности.
«Особенности умственного склада Пьера Кюри не позволяли ему быстро усваивать школьную программу. Его мечтательный ум не подчинялся рамкам, налагаемым на мысль школой. Трудность, с которой он поддавался режиму, обычно приписывалась медлительности ума. Он сам считал себя тугодумом. <…> Ясно, что ум такого рода может таить в себе большие возможности в будущем, но столь же очевидно, что в общественной школе нет подходящей системы для воспитания детей такого склада ума», — так Мария писала о детстве своего мужа Пьера (именно ей доверили написать биографию мужа).
Родители позволяли Пьеру заниматься тем, чем он хочет. С удовольствием он ходил в поля и притаскивал домой всяких животных для опытов отца. Когда ему исполнилось 14 лет, образование молодого человека поручили известному педагогу Анри Базилю, который обучил его математике, элементарной и высшей.
Базиль быстро разглядел талант Пьера и начал учить его не только математике, но и вообще научному мышлению. Итог оказался блестящим: в 16 лет Кюри стал бакалавром естественных наук. В 18 лет получил степень лиценциата физики. И уже в 19 он стал ассистентом на факультете естествознания в Парижском университете, а его брат его (тоже молодой, 22 года) — ассистентом в минералогической лаборатории Сорбонны. И вот уже в 1879 году, год спустя, молодые люди начали первое собственное научное исследование. Они изучали кристаллы и в 1880 году совершили открытие, за которое уже надо бы было давать Нобелевскую премию: они открыли пьезоэлектричество — образование зарядов при сжатии кристаллов некоторых веществ. Сегнетова соль, кварц, турмалин и даже сахар демонстрировали пьезоэлектрический эффект. Год спустя братья сделали еще более важное открытие — обратный эффект, деформацию кристаллов под действием электрического поля. Сейчас эти эффекты используются во множестве устройств, от аппарата УЗИ до электронного микроскопа. За свои открытия в 1895 году братья таки получили премию, но другую — премию Планте.
Увы, творческий тандем жил недолго: в 1883 году Жак вынужден был уехать в Монпелье руководить минералогической практикой. Пьер тогда же получил должность руководителя практики в парижском Институте физики. Одиночество Пьера, научное и личное, закончилось одиннадцать лет спустя, когда он встретил студентку из Польши, Марию Склодовскую.
Пьер и Мария Кюри в лаборатории. Wikimedia Commons
Так описывает Мария встречу с Пьером: «Когда я вошла, Пьер Кюри стоял в проеме балконной двери. Он показался мне совсем молодым, хотя к тому времени ему уже исполнилось тридцать пять лет. Я была потрясена выражением его светлых глаз и ощущением какой-то неприкаянности, исходившим от его высокой фигуры. Его речь, чуть медлительная и задумчивая, его простота, его серьезная и одновременно юношеская улыбка вызывали доверие. Между нами сразу же завязался разговор, очень скоро ставший дружеским; мы говорили о кое-каких научных вопросах, по поводу которых мне было очень интересно узнать его мнение…».
Кюри и Склодовская поженились уже в следующем году, через пару месяцев после защиты Пьером докторской диссертации. А уже в следующем, 1896-м, году случилось два важных, можно даже сказать, важнейших события: во-первых, Анри Беккерель обнаружил, что соли урана постоянно излучают что-то, могущее засвечивать фотографическую пластинку. Он назвал это явление радиацией. А во-вторых, пара поняла, что ждет ребенка. И сразу после рождения Ирен Кюри (тоже будущего нобелевского лауреата) пара с головой окунулась в изучение открытого Беккерелем явления.
Ирен и Мария Кюри в лаборатории. 1925 год. Public Domain
Методом работы супругов стало измерение степени ионизации воздуха, интенсивность которой определялась по силе тока между пластинами. Оказалось, что образцы руды, доставленные из месторождения Иоахимсталь в Чехии (кстати, оно дало название талеру и доллару: из серебра, добываемого там, чеканили монету иоахимсталер, от которого произошел талер, превратившийся в Шотландии в доллар), делают силу тока между пластинами вчетверо сильнее, чем урановая руда из других мест. Значит, в иоахимстальской руде есть еще какой-то элемент, гораздо более радиоактивный, чем уран. Как выяснилось, их было даже два.
В июле 1898 года вышла статья «Sur une substance radioactive contenue dans la pecelende» («О радиоактивном веществе, содержащемся в урановой смоляной обманке»). Эта статья возвещала об открытии нового элемента. В честь родины Марии, Польши, он получил название «полоний». В декабре — еще один элемент, гораздо более радиоактивный. Его назвали радием. Кюри не стали патентовать свое открытие, «отдав» его человечеству. Следующие четыре года Кюри, не имея своей лаборатории, в кладовке института переработали восемь тонн урановой смоляной обманки, чтобы выделить достаточное количество радия для определения его атомного веса. В 1902 году основные параметры радия были определены. Он был выделен в чистом виде и потом, кстати, стал основой первых полевых рентгеновских установок. Самоотверженный, убийственный труд получил признание: в 1903 году супруги получили третью в истории Нобелевскую премию по физике, разделив ее с Анри Беккерелем. Правда, оба лауреата болели (может быть, это уже были первые признаки лучевой болезни, от которой потом умрет Мария). Только в 1905 году они смогли добраться до Стокгольма, где Пьер прочел нобелевскую речь.
Правда, нельзя сказать, что Пьер радовался свалившейся на него известности. Вот что он писал своему коллеге Жоржу Гуи:
«Как Вы могли заметить, в данный момент судьба благоприятствует нам, но ее милости сопровождаются множеством всяческих беспокойств. Никогда мы не были в такой степени лишены покоя. Бывают дни, когда нет времени передохнуть. А ведь мы мечтали жить дикарями, подальше от людей».
Итак, премия получена. Даже половина премии — весьма приличная сумма для двоих, и большую часть средств они потратили на оборудование лаборатории. Впрочем, и быт стал чуть легче: супруги Кюри наконец-то смогли купить в свою квартиру ванну. Казалось бы, у них впереди долгие годы счастливой семейной и научной жизни… Но судьба распорядилась иначе.
Дождливый день 19 апреля 1906 года стал последним днем яркой жизни Пьера Кюри. Пьер вернулся в Париж из долины Шеврез, чтобы принять участие в собрании и обеде в Физическом обществе. Выйдя из собрания Ассоциации профессоров факультета естествознания, он начал переходить улицу Дофины, поскользнулся и «нырнул» под экипаж. Его голова попала под колесо, травма оказалась несовместимой с жизнью. Как написала Мария Кюри, «в его рабочем кабинете, куда он уже не вернулся, были еще свежи водяные лютики, которые он привез из деревни».
Дальнейшие исследования, воспитание двух дочерей и общественную деятельность по продвижению радиомедицины взяла на себя Мария Кюри. Возможно, только это позволило ей пережить смерть мужа.
По желанию Пьера, не было ни официальной церемонии прощания, ни речей. В последний путь на маленьком фамильном кладбище в пригороде Парижа Со, в котором они поженились с Марией, его провожали только семья и друзья. Однако в 1995 году прах Пьера и Марии Кюри был перенесен в самое почетное место упокоения во Франции, в Пантеон.
Проект реализуется в рамках инициативы «Работа с опытом» Десятилетия науки и технологий.
Подписывайтесь на InScience.News в социальных сетях: ВКонтакте, Telegram, Одноклассники.
