15 мая Владимир Путин подписал указ «О структуре федеральных органов исполнительной власти», согласно которому Министерство образования и науки вновь разделилось на две части (в 90-е и в начале 2000-х в России за образование и науку тоже отвечали разные ведомства): Министерство просвещения и Министерство науки и высшего образования.

Научная общественность восприняла это по-разному, но в целом положительно. «Я очень удовлетворен тем, что вузы, академические и научные институты оказались в рамках одного ведомства, — прокомментировал указ президента вице-президент РАН Алексей Хохлов. — Это позволит реализовывать те задачи, которые поставлены в указе президента от 7 мая». Бывший заместитель министра образования и науки Виктор Болотов был осторожен в ожиданиях. «Плюсы и минусы той или иной конфигурации, на мой взгляд, зависят от первых лиц — от тех, кто будет руководить Министерством просвещения и Министерством науки и высшего образования, — прокомментировал он разделение ведомства для РИА Новости. Были и недовольные. Вице-президент РАН Юрий Балега посетовал, что Академия наук после разделения министерств еще дальше отодвинулась от управления наукой в стране.

Могло быть и хуже

Некоторые опрошенные в душе недовольны выбором властей, хотя показывают это очень сдержанно. Кандидатура из научных кругов удовлетворила бы их гораздо больше. «Конечно, жалко, что Российская академия наук лишена возможности определять, — вздыхает научный руководитель Института океанографии имени П.П. Ширшова РАН Роберт Нигматулин, — но это решение президента, поэтому я его сейчас не буду обсуждать».

«У многих людей вызовет вопрос, почему министр науки не ученый, — уверен заместитель председателя профсоюза работников РАН Евгений Онищенко. — По-видимому, такое назначение было сделано для того, чтобы избежать более чем десятилетие длящегося конфликта Академии наук и Министерства образования и науки. Он начался где-то в середине первого десятилетия 2000-х годов, потом продолжился и обострился в то время, когда министерство возглавлял Дмитрий Ливанов, и потом, уже после отставки Ливанова, сошел на нет».

Об экс-главе ФАНО отзываются по-разному. И «человек не из научной среды», который «был поставлен руководить ФАНО как завхоз» и одновременно с этим «добросовестный исполнитель», «высочайшего класса чиновник», «сильный кандидат» и вообще профессионал своего дела. «Я уж не знаю, кто там рассматривался, но меня это несколько успокаивает, могли быть и худшие варианты», — уверен Нигматулин. «Он очень энергичен, умен, во всех отношениях хорош как исполнитель интереснейших задач, — хвалит нового министра Балега. — Как руководитель министерства он безусловно на месте. Я считаю, что человек заслуживает и более высоких должностей».

А как же Академия?

С подобными характеристиками согласен не только «руководящий состав», но и обычные ученые. «Если кратко, то я считаю, что эта новость весьма неплохая, — поделился своим мнением о назначении Котюкова старший научный сотрудник Института неорганической химии имени А.В. Николаева СО РАН Сергей Адонин. — Дело в том, что, как бы там ни было, у ФАНО был опыт с Академией наук, и им не придется налаживать связи заново. За эти несколько лет, которые существует ФАНО, модель взаимоотношений была выстроена, и, соответственно, можно будет надеяться, что хотя бы не нужно будет переигрывать все по-новому. Это уже большой плюс».

В Академии тоже на это надеются. «Мы в последнее время вместе с ФАНО произвели ряд крупных проектов, таких как оценка академических институтов, оценка отчетов, которые академические институты представили за 2017 год, сейчас в разгаре кампания по экспертизе тех планов, которые институты должны представить в Академию наук, — рассказывает вице-президент РАН Алексей Хохлов. — С учетом того, что во всех этих проектах Михаил Михайлович Котюков принимал самое непосредственное участие, мы надеемся, что все эти проекты будут продолжены, что вся эта деятельность, которая уже начата и находится в разгаре, будет реализована. Более того, имеются все предпосылки для того, чтобы она была распространена не только на академический сектор науки, но и на прикладную науку, и на научные подразделения высших учебных заведений и так далее. Во всяком случае, со стороны Академии наук будут приложены все усилия, чтобы это было так. И будем оказывать ему всяческую помощь».

Его университеты

Не нужно забывать, что новое министерство будет отвечать не только за науку, но и за высшее образование. Опрошенные были оптимистичны и в этом направлении. «Я очень надеюсь, что, поскольку Котюков имеет богатый опыт работы с Академией, удастся больше и лучше сделать ту самую связь между академической наукой и университетами, которая где-то есть, а где-то ее пока что нет, — мечтает Сергей Адонин. — Я имею в виду возможность для студентов проходить практику на базе академических институтов, какие-то совместные проекты, в том числе междисциплинарные… Это все очень важно».

Впрочем, Котюков, в числе ступенек карьеры которого только Министерство финансов (он был замминистра до назначения в 2013-м) и ФАНО, с высшим образованием дела как раз почти не имел. Но и в этом ученые не видят недостатка. «С высшим образованием, да, тут может быть вопрос, — задумался Евгений Онищенко. — Все-таки в большей степени Михаил Котюков взаимодействовал с Академией и руководил по долгу службы сетью научных организаций, и высшее образование не в центре его интересов. Может быть, у него будет сильный заместитель, который будет заниматься высшим образованием».

Сергей Адонин надеется, что плохое знакомство экс-руководителя ФАНО с жизнью вузов поможет устранить разницу во внимании властей к высшему образованию в ущерб науке. «Мы видели картину, как многие вузы заваливали возможностями, а про Академию наук считалось, что она будет хорошо работать и так. Может быть, этот перекос будет хоть в какой-то степени устранен», — надеется химик.

Вице-президент РАН в ответе на вопрос о возможных сложностях с высшим образованием был краток: «Он человек молодой, я надеюсь, справится».

Осторожно, но с оптимизмом

Сейчас гадать о том, как все сложится с министерством, довольно сложно. Остается надеяться и делать предположения. «Забот у Котюкова сильно прибавится, потому что под его руководством будет министерство-монстр с огромным количеством организаций, — предполагает Юрий Балега. — Мы, может быть, и не очень любили ФАНО, часто ругались, спорили и ссорились, но это было похоже на ссору мужа и жены. Мы делали одно дело. Сейчас это уже министерство. Я не понимаю, каким образом Российская академия наук как федеральное государственное бюджетное учреждение сможет поддерживать нормальные отношения, оценивать и планировать работу академических институтов, вырабатывать стратегию развития науки, приборную базу… Это меня пугает больше всего. Подождем, посмотрим».

О масштабе поставленных перед новым министром задач говорит и другой вице-президент Академии. «Надо, чтобы академические институты не растворились между других институтов, может быть, более прикладных, — рассказывает о своем понимании задач министра науки Алексей Хохлов. — С учетом этого назначение Михаила Михайловича Котюкова, который как раз отвечал за академический сектор науки, позволяет надеяться, что он обеспечит эту идентичность и некую обособленность академического сектора науки во всем том многообразии институтов, вузов и прикладных институтов, государственных научных центров, за которые теперь отвечает Министерство науки и высшего образования».

«Я очень надеюсь, что Михаил Михайлович не только успешно устроится на новом месте, но и возьмет с собой часть команды, — комментирует Сергей Адонин. — Я сталкивался несколько раз с ФАНО и должен сказать, что там есть действительно хорошие специалисты и хорошие профессионалы своего дела. И было бы жалко их потерять. Соответственно, если они перейдут в новое министерство и тем более получат новые полномочия, я вижу в этом скорее положительную сторону. Я отношусь осторожно, но все-таки с оптимизмом».