Как устроить званый ужин внутри динозавра, какие ценности «на дороге» валяются и чей позвоночник хранили в Королевской коллегии хирургов, рассказываем в ежедневной рубрике «История науки».

Мантелл родился в 1790 году, пятым ребенком в семье сапожника. Некоторый интерес к геологии и палеонтологии он проявлял уже в детстве, копаясь в обломках породы вблизи карьеров и каменоломен. В 15 лет его отдали учеником к местному лекарю Джеймсу Муру. Совмещая учебу и обязанности прислуги, Мантелл много занимался самостоятельно, уделяя особое внимание анатомии. После учебы в Лондоне он получил диплом, став членом Королевской коллегии хирургов. Вернувшись в родной Льюис, занялся врачебной практикой вместе с бывшим наставником. Несмотря на крайнюю загруженность (он выполнял еще и обязанности акушера), Мантелл находил время на изучение найденных им окаменелостей. Часть из них он отправлял ученым, с которыми к тому времени состоял в переписке (один из них, Джеймс Сауэрби, даже назвал в его честь ископаемого моллюска Ammonites mantelli).

Главную находку, подтолкнувшую Мантелла к занятиям палеонтологией, сделала его жена (хотя, может, и он сам, тут сведения разнятся). В куче камней, которыми мостили дорогу, он нашла странные зубы. Мантелл предположил, что они принадлежат доисторическому животному, причем травоядному, судя по тому, как они были сточены. Однако травоядные пресмыкающиеся на тот момент были неизвестны. Мантелл послал находку двум авторитетным ученым того времени: французу Жоржу Кювье и своему соотечественнику Уильяму Бакленду.

Ни один из них не признал в окаменелостях останки вымерших рептилий, однако Кювье вскоре изменил свое мнение: «Эти зубы определенно незнакомы мне, они не принадлежат травоядному животному… Не правда ли, похоже, что мы имеем здесь новое животное, травоядную рептилию?». В поисках чего-то похожего на найденные зубы Мантелл изучал коллекции Хантерианского музея, где обнаружил зубы игуаны. Оказалось, что они очень похож на найденные им останки. Сопоставив размеры зубов, он пришел к выводу, что его рептилия должна быть во много раз больше современной игуаны. Долгое время предположения Мантелла не находили понимания у коллег. Бакленд считал, что те зубы принадлежат рыбе.

Но и после доказательства того, что это действительно останки эпохи мезозоя, а не более поздние, и что принадлежали они рептилии, оставалось немало спорных моментов. Например, положение тела: передвигалось ли животное (уже получившее название Iguanodon) на четырех или на двух ногах. Мантелл склонялся к последнему варианту. Биолог и палеонтолог Ричард Оуэн (автор термина «динозавр» – «ужасная рептилия») опроверг построение Мантелла, заявив, что это было животное с сильными четырьмя ногами (так оно было похоже на бегемота). Однако Мантелл, поднакопив доказательств в недавно найденных окаменелостях, настаивал, что передние конечности динозавра были значительно короче задних. Как показали найденные в 1878 году в шахте Берниссарта останки, Мантелл был прав.

На основе своих представлений о строении и внешнем облике игуанодона Мантелл составил реконструкцию (как считается, первую в истории изучения древних рептилий). При этом он допустил ошибку, предположив, что найденный им шип находился на носу животного, как у современных носорогов. Позднее это оказалось когтем на большом пальце.

Мантелла приглашали консультировать создание скульптур динозавров для Хрустального дворца, но он отказался, так как ему не нравился коммерческий аспект этой затеи. Поучаствовал в этой работе Оуэн, по рисункам которого были выполнены скульптуры. Окончание работы в 1853 году отпраздновали необычным торжественным банкетом. На него пригласили именитых гостей: геолога Джорджа Прествича, орнитолога Джона Гулда, Эдварда Форбса, редакторов лучших лондонских газет, а сам ужин проходил внутри макета игуанодона. Мантеллу бы наверняка не понравилось, однако его, увы, никто не спрашивал, ведь нашего героя не стало годом ранее.

Уже будучи известным, он решает переехать с семьей в Брайтон. Однако на новом месте ему было трудно обзавестись врачебной практикой, во многом потому, что его уже воспринимали как палеонтолога, не веря, что ему хватит времени на пациентов. Его финансовое положение пошатнулось, и городские власти предложили превратить его дом в музей, ему пришлось согласиться и съехать.

Примерно в это время от него ушла жена, один из сыновей уехал на другой конец света, а дочь скончалась от туберкулеза. Музей не имел успеха, и Мантеллу пришлось распродать коллекцию. Вдобавок ко всему, после несчастного случая его несколько лет преследуют боли в спине. Пытаясь заглушить их (по другой версии причиной болей был сколиоз), 10 декабря 1852 года он принял слишком большую дозу лекарства... Искривленная часть позвоночника Мантелла больше века хранилась в Коллегии хирургов, членом которой он являлся.