Что немцам во времена Михаила Романова нужно было в Персии, как совместить глобус и планетарий и сколько Москва хотела заработать на торговых планах германского герцога, Indicator.Ru рассказывает в рубрике «История науки»

Географ глобус создал

Говоря о глобусе, мы обычно представляем стоящий на столе учителя географии предмет диаметром максимум сантиметров сорок. Однако были в истории экземпляры и побольше. Например, диаметр законченного в 1664 году Готторпского глобуса-планетария превышал три метра, масса составляла три с половиной тонны.

Снаружи он, кроме размера, был мало чем примечателен: сфера, на которую нанесена карта, подумаешь. Но под наружной поверхностью пряталась еще одна, на которой были изображены созвездия (потому изделие немецких мастеров и называлось глобусом-планетарием). Внутрь сооружения мастера поместили скамью и стол: посетители планетария могли изнутри посмотреть, как созвездия вращаются на небе, а снаружи они могли увидеть, как сама Земля вращается вокруг своей оси. Это позволял сделать гидравлический привод: текущая с высокого склона вода приводила в движение водяное колесо, которое двигало все сооружение. Как и сама планета, глобус оборачивался вокруг своей оси за сутки: работал практически как часы.

Постройку этого сложного сооружения герцог Гольштейна (его столицей был замок Готторп, откуда глобус и получил свое название) Фридрих III поручил выпускнику Лейпцигского университета Адаму Олеарию. Решение не было спонтанным: Олеарий к тому времени совершил не одно дальнее путешествие, хотя весь мир и не объездил, но побывал достаточно далеко от своей родной Саксонии.

При рождении Адам получил имя Ольшлегель или Эльшлегер (Oehlschlegel/Ölschläger), но, по традиции ученых мужей тех лет, сменил ее на латинскую — таким же образом Клод Швайцер стал Гельвецием (обе фамилии означают «швейцарец»), Герард Кремер Герардом Меркатором (и по-голландски, и по латыни — «купец»), а Франсуа Дюбуа — Франциском Сильвием.

В Шлезвиг-Гольштейн Олеарий переехал не от хорошей жизни: Саксонию терзала Тридцатилетняя война, и жить там становилось совсем невмоготу. Фридрих III же, напротив, смог сохранить в своем герцогстве мир и даже строил грандиозные планы на международную торговлю с Персией. Главным товаром в то время был шелк, на котором и хотел нажиться Фридрих.

До Москвы и обратно

Шелковый путь в заветный Исфахан лежал через Московию, поэтому герцог решил наладить отношения с русским царем Михаилом Романовым. Для этого он отправил в 1633 году пробное посольство в Москву. Его возглавили гамбургский купец Отто Брюггеман и советник герцога Филипп Крузиус, еще один сторонник моды на латинизирование фамилий. К слову сказать, настоящая фамилия Крузиуса — Крузенштерн, и именно он был основателем знаменитого рода Крузенштернов.

Только что переехавший Олеарий оказался весьма кстати: его взяли ученым секретарем экспедиции. Историки с тех времен и до сих пор рады решению герцога, ведь Олеарий записывал почти все, что видел по пути. Его «Описание путешествия в Московию и Персию» — один из важнейших источников информации о жизни Руси той эпохи.

Посольство морем двинулось в Ригу. «Большинство из нас, кто еще не ездил по морю, получили обычную морскую болезнь и лежали столь слабыми, что иные думали уже помирать. Болезнь эта, однако, происходит не оттого, что (как пишут Понтан в книге "Bellaria Attica" и другие) нам претит сильный запах морской воды, но исключительно от движения судна. Ведь у большинства оно вызывает непривычное сотрясение живота и головокружение; те же, кто привык к этому движению и несклонен к головокружениям, не испытывают неудобств», — писал Олеарий.

Оттуда по суше голштинцы добрались до Нарвы, а из нее через крепость Орешек доехало и до Москвы.

Царь принял Крузиуса и Брюггемана благосклонно и пропустить голштинцев до Персии разрешил. Правда, с оговорками: договор был заключен всего на десять лет, в дальнейшем его можно было продлить еще на десять лет, если никто из сторон не будет против. Услуга не была бесплатной: «За это дозволение компания будет платить в русскую казну на первые десять лет ежегодно по 600 тысяч больших ефимков ("а имать ефимки, привешив в фунты, а фунт по 14 ефимков"). Для отдачи этой казны быть в Москве всегда голштинскому агенту. В исправном платеже этих денег никакими купеческими несчастиями не отговариваться; платеж начать, приехав с товарами из Голштинии в Ярославль, внеся тотчас 300 тысяч ефимков, а другую половину в конце того же года, "без всякаго в платеже подлога"».

Кроме того, царь оговорил себе право брать у голштинских купцов любые понравившиеся персидские товары по закупочным ценам. Да и расторгнуть соглашение он мог в одностороннем порядке: «По усмотрению каких-либо невыгод для России от этой персидской торговли, государю иметь право, выждав два, три или пять лет, отказать в ней, и голштинскому князю за это не иметь неудовольствия».

Посмотрев на Москву и на посольства других стран к русскому царю, голштинцы отправились в обратный путь и благополучно достигли родины. Настало время готовить вторую миссию.

Из варяг в персы

Второе посольство, которое направлялось напрямую в Персию, было больше первого в три раза. Но руководство осталось прежним. Оставили на должности ученого секретаря и нашего героя: в перерыве между восточными путешествиями герцог отправил его еще и в Брабант, и Олеарий, видимо, хорошо справился со своей миссией.

Неудачи экспедиции начались сразу же: едва выйдя из Травемюнде, корабль с миссией был снесен течением и запутался в снастях нескольких стоявших недалеко судов. Олеарий отмечал, что корабль, на который они погрузились, совершенно новый, а на следующий же день, уже в море, иронизирует: «Мы заметили, что большинство наших моряков в искусстве мореплавания были столь же стары и опытны, как наше судно». К сожалению, это оказалось фатальным для корабля, вскоре Олеарий свидетельствует: «Мы, идя на всех парусах, наскочили на скрытую плоскую подводную скалу и сели. Жестокий шум и треск корабля так нас поразили и испугали, что мы уже думали, что здесь закончится наше плавание, а с ним вместе и жизнь наша». Корабль потерпел крушение, и часть даров для царя и шаха упокоилась на дне Балтийского моря.

В течение следующего месяца посольство странствовало по морю, пока наконец не добралось до Ревеля (ныне Таллинн), а потом и до Москвы.

Царь подтвердил прежний договор, и посольство отправилось дальше. Путь лежал по Москве-реке до Коломны, потом по Оке до Нижнего Новгорода и дальше уже по Волге, на специально построенном для посольства корабле.

Дальше посольство опять ждали неудачи на море: они потерпели второе кораблекрушение, после шторма уже на Каспийском море. Посольский корабль выбросило на берег около деревни Низабат. Но в этот раз дипломатам повезло больше: их встретили, поселили в домах местных жителей, и через некоторое время посольство смогло продолжить свое путешествие в Исфахан через Шемаху (где четыре месяца ждали разрешения двигаться дальше) и Дербент.

В персидской столице дипломаты прожили больше четырех месяцев, но своей основной цели не достигли. Неясно, что было причиной этого: то ли злоупотребления главы посольства Отто Брюгманна, то ли далекое расстояние от Готторпа до Персии или преувеличенная выгода от торговли шелком-сырцом… Тем не менее основным результатом экспедиции были записки Адама Олеария, содержащие важнейшие сведения по географии, этнографии и истории всех земель, которые проезжало посольство.

Олеарий исправно описывал все, что видел по пути: иностранных дипломатов в Москве, сам город, праздники и обычаи, государственное устройство, приводит рассказы о других народах Русского государства и Персии. Заслуживает уважения и то, что он описывал лишь то, что видел: «Так как я этих мест не проходил, то я этой части течения Волги и не буду описывать, а начну только с соединения у Нижнего Новгорода Оки с Волгой», — пишет он об истоках Волги и ее течении до слияния с Окой.

Олеарий был неплохим художником — в его книге очень много рисунков, по которым мы и сейчас можем восстановить быт той поры. Таланты нашего героя заметил и русский царь: он звал саксонца к себе, но тот отказался.

Возвращение из Персии омрачил суд над Брюгманном. В течение всей экспедиции они с Олеарием враждовали, а глава посольства проделывал какие-то махинации, что не укрылось от его коллег. Впрочем, что на самом деле крылось за этим, история не сохранила. Но факт остается фактом: после суда Брюгманна казнили.

И вновь о глобусе

В дальнейшей жизни Адама Олеария приключений было уже поменьше: он обзавелся семьей, стал придворным библиотекарем и математиком. В 1643 году он вновь ездил в Москву, царь вновь попытался его переманить, вновь безуспешно. Из Персии он вывез поэму знаменитого поэта Саади «Гюлистан», которую сам же и перевел, писал персидский словарь (но не успел его закончить до своей смерти), позже издал свою книгу и множество статей в самых разных областях знания. И занялся глобусом.

Кстати, о глобусе. Он частично повторил путь своего создателя, причем не раз. В 1713 году его подарили Петру I, и глобус, добравшийся до России лишь в 1717-м, поселился в Кунсткамере. В 1747 году он едва не погиб в сильном пожаре: от сооружения остались остов, железная ось, вокруг которой он вращался и дверь, которая хранилась в подвале отдельно от всего глобуса. Его восстановили и переименовали. Теперь глобус стал не Готторпским, а Большим Академическим.

Во время Великой Отечественной войны немцы перевезли его в Германию, а в 1948 году глобус опять совершил путешествие, теперь уже не в Петербург, а в Ленинград. Специально для него заново отстроили башню Кунсткамеры. Увидеть его посетители музея могут и сегодня, правда, для этого нужно оплатить специальную экскурсию.